Существо не шелохнулось.
Вейл застонал и выхватил письмо.
— Отлично. Вот. Теперь исчезни.
Фигура начала исчезать, и я смотрела на нее широко раскрытыми глазами, желая увидеть, как оно пропадет. Но Вейл просто захлопнул дверь, и выражение его лица заставило меня вздрогнуть.
Он выглядел… раздраженным. Более чем раздраженным. Раздраженным он был тогда, когда я впервые появилась у его двери. Сейчас его выражение лица было еще более жестким, челюсть сжата, кулак сжимается вокруг письма, которое теперь сминалось в его пальцах.
— Что это было? — спросила я.
— Ничего.
— Это была магия Ниаксии?
— Это было… что? — Он смотрел на меня, моргая, как будто был настолько погружен в свои мысли, что на мгновение забыл о моем присутствии. — А, да.
— Так это из твоего дома.
Он усмехнулся.
— Из моего дома.
— Из Обитрэйса, — уточнила я.
— Я понял, о чем ты.
Я сделала паузу.
— Что ж, ты расстроен, — сказала я, в основном самой себе.
— Я… — Он остановился, повернулся ко мне, щелкнул челюстью. — Да. Да, я расстроен.
Что я должна была делать? Не спрашивать?
— Почему?
— Почему?
Он отвернулся и зашагал, и у меня сложилось четкое впечатление, что он больше не разговаривает со мной.
— Я расстроен, потому что они не хотят принимать отказ. Потому что я не буду этого делать. Я не вернусь в Обитрэйс. Я не собираюсь помогать сажать какого-то… — Он скривил губы. — Какого-то ничтожества на мой трон. Я не собираюсь вести еще одну проигрышную войну. Я не собираюсь делать ничего из этого, мышонок. Ничего из этого.
Я посмотрела на письмо в его руке. Теперь оно было полностью раздавлено в его кулаке.
Он издал протяжный вздох и выпрямился.
— Я… я прошу прощения. — Он выглядел немного смущенным. Но он не должен был смущаться. Я не возражала против того, что он ослабил бдительность.
— Так вот что здесь написано? — сказала я. — Они просят тебя вернуться в Дом Ночи?
— Да, и, похоже, им плевать, что я уже много раз говорил им «нет».
— Так почему же они продолжают просить?
Он слегка усмехнулся.
— Потому что никто другой не поможет.
— Потому что два лучших генерала Дома Ночи мертвы.
Вейл моргнул, рот сжался в почти улыбку.
— Да. Но так даже лучше, потому что эти подонки им бы тоже не помогли.
— Кто… они?
— Они не стоят того, о ком стоило бы говорить.
— Но зачем ты им нужен?
Я собрала воедино кусочки наших предыдущих разговоров и свои скудные знания истории Обитрэйса.
— Ты — ришанец, — сказала я. — И хиаджи сейчас у власти. Значит ли это, — я кивнула на письмо, — что возможны перемены?
Выражение удивления на лице Вейла было вполне очевидным.
Оно выражало подтверждение моим выводам.
— Твои соплеменники пытаются вернуть трон. — Я была довольна собой за то, что сложила все пазлы воедино, так же, как я была довольна собой, когда решала сложное уравнение. — И они просят тебя вернуться и…
— И помочь им проиграть войну, — огрызнулся Вейл. — И все это во имя какого-то ублюдочного короля.
Я никогда не видела его таким. Он выглядел так, словно внутри у него была целая буря.
— Тебе не нравится этот мужчина, — сказала я. — Или… женщина. Эта личность.
Кто я такая, чтобы делать предположения?
— Он… не подходит на роль короля.
— Ты встречался с ним?
— Да, очень давно.
— И он тебе не понравился?
— Я… — Казалось, он терялся в словах. — Я бы не стал подчиняться ему. Никто бы не стал ему подчиняться.
Я тупо уставилась на него.
— Что? — огрызнулся он. — У тебя такой вид, как будто ты собираешься сказать мне, что я не прав, так что давай. Сделай это.
— Сейчас твой народ не у власти. Это так?
— Да.
— И что это значит для них?
На шее Вейла дрогнула мышца. Он не сразу ответил.
— Справедливы ли правящие хиаджи? — спросила я.
Он издал короткий смешок.
— Справедливые. Конечно же нет.
Неприятное, нелестное понимание поселилось во мне. Мои губы сжались в тонкую линию. Во рту появился кислый вкус, как всегда, когда грубые слова, которые я не должна была говорить, готовы были вот-вот сорваться с языка.
Я отрывисто сказала:
— Мы должны завершить нашу работу.
Я начала поворачиваться, но Вейл поймал меня за плечо.
— Скажи, что ты собиралась сказать, мышка.
— Я не собиралась ничего говорить.
— Не лги мне.
Я уставилась на него, не моргая. Я не знала как воспринимать то, как он на меня смотрел, как будто он действительно хотел услышать мое мнение.