Директор. Так, начали! Первая сцена: выходит синьорина…
Премьерша выходит вперед.
Да обождите! Я говорю вот этой синьорине (показывает на Падчерицу), а вы должны смотреть, как…
Падчерица (подхватывает). …я перевоплощаюсь.
Премьерша (с обидой в голосе). Можете, милая, не сомневаться, что, когда нужно будет, я сама сумею перевоплотиться!
Директор (схватившись за голову). Да оставьте наконец свои глупые пререкания! Итак, первая сцена: синьорина и мадам Паче… А где же мадам?
Отец. Ее здесь нет.
Директор. Как же быть?
Отец. Но вообще-то она есть, она жива!
Директор. Где же она?
Отец. Разрешите! Сейчас мы все устроим. (Актрисам.) Будьте любезны, сударыни, одолжите мне на время ваши шляпки!
Актрисы (слегка удивленные, смеются, говорят все вместе, перебивая друг друга). Что?
– Наши шляпки?
– Что он говорит?
– Зачем ему шляпки?
– Увидим!
Директор. Что вы будете делать с этими шляпками?
Актеры смеются.
Отец. О, ровно ничего! Просто я развешу их вот на этих вешалках. А может быть, кто-нибудь будет так любезен, что снимет и свое пальто?
Актеры (та же сцена). Еще и пальто?
– А дальше?
– Он с ума сошел!
Несколько актрис (вместе, перебивая друг друга). Зачем?
– Сперва пальто, а потом, смотришь…
Отец. Нужны только пальто и шляпки… Прошу вас, окажите мне эту услугу! Хорошо?
Актрисы (стаскивают с себя шляпки, некоторые свои пальто и со смехом развешивают их). Почему же нет?
– Вот, пожалуйста!
– Да он и впрямь шутник!
– Может, лучше развесить, как на выставке?
Отец. Лучше всего, как на выставке!
Директор. Скажите, для чего вам это понадобилось?
Отец. Видите ли, господин директор, может статься, что, когда мы подготовим сцену как надо, не замедлит появиться и мадам Паче, привлеченная предметами своей торговли… (Показывает на дверь в глубине сцены.) Смотрите, смотрите!
Дверь распахивается, на пороге появляется мадам Паче и делает несколько шагов вперед. Это жирная мегера неохватных размеров. На голове у нее пышный шерстяной парик морковного цвета, в который вставлена огненная роза â la Кармен. Лицо густо намазано; платье – темно-красного шелка, самого невиданного покроя; в одной руке она держит веер из диковинных перьев, в другой – зажженную сигарету. При ее появлении актеры и сам Директор опрометью, с криками ужаса, бросятся со сцены вниз по приставным лесенкам и будут бегать по проходам зрительного зала. Падчерица подбежит к мадам Паче со знаками всяческого подобострастия, как полагается при появлении хозяйки.
Падчерица (подбегая к ней). Вот она! Вот она!
Отец (радостно). Она! Я говорил вам! Вот она!
Директор (победив приступ первого страха, с возмущением). Это что еще за чертовщина?
Премьер (почти перебивая его). Где мы, наконец, находимся?
Молодой актер (тоже). Откуда взялось это чудище?
Молодая актриса (тоже). Где они ее прятали?
Премьерша (тоже). Что они, фокусники-иллюзионисты?
Отец (заглушая негодующие голоса). Позвольте, позвольте! Почему во имя вульгарного правдоподобия вы хотите убить это чудо реальности, которое вызвано к жизни самой сценической ситуацией и которое имеет куда больше прав на существование, чем все вы?… Ведь она правдивее, истиннее и достовернее, чем все вы вместе взятые! Кто из ваших актрис будет играть мадам Паче? Пусть внимательно посмотрит на нее – вот она! Согласитесь с тем, что актриса, которой доведется ее играть, будет куда менее жизненно правдива! Взгляните: моя дочь мигом узнала ее! Смотрите, что сейчас произойдет!
Директор и актеры опасливо возвращаются на сцену. Пока Отец и актеры обменивались репликами, сцена между Падчерицей и мадам Паче уже началась. Но шла она пока вполголоса, совсем тихо, чего, разумеется, на настоящей сцене быть не должно. Словом, когда актеры заняли свои места и стали следить за сценой, это уже был тот момент, когда мадам Паче держала Падчерицу за подбородок, стараясь приподнять ей голову и заглянуть в лицо. Некоторое время актеры слушали с напряжением, но, поскольку ничего нельзя было разобрать, начался шум.
Директор. Ну?
Премьер. Что она говорит?
Премьерша. Ничего не разберу!
Молодой актер. Громче, громче!
Падчерица (отходит от мадам Паче, которая продолжает улыбаться, и подходит к актерам). «Громче!» Не обо всем можно говорить громко! Раньше я говорила громко, чтобы пристыдить его. (Показывает на Отца.) Это была месть. Но что касается мадам, то тут дело другого рода: она рискует тюрьмой!