— Понимаю, — с подчеркнутой вежливостью произносит девушка. — Что же, мистер Кумар, меня зовут Рита Сетхи. Так уж вышло, что я прихожусь вам любовницей, и мы дважды в неделю занимаемся сексом у меня дома.
— Сексом? С женщиной? Боже мой!
— Это уже не смешно, Мохан. Пошутил, и довольно.
— Видите ли… э-э… мисс Сетхи, я дал обет полного целибата. Я не могу заниматься сексом ни с одной женщиной в мире.
— Ты что, записался в драмкружок? — раздраженно бросает Рита. — Решил поиграть в Махатму Ганди?
— Я и есть Ганди.
— Да? — хохочет любовница. — Вот бы и вправду завести шашни с великим Бапу.
Мужчина чуть заметно краснеет.
— Что ж, я должен был заговорить об этом раньше, Рита-джи, но наше общество губят семь основных грехов. Это Политика без принципов, Богатство без труда, Знание без характера, Торговля без честности, Наука без человечности, Поклонение без жертвенности и, наконец, Наслаждение без совести, — перечисляет он, отгибая пальцы. — Последнее подразумевает отношения между мужчиной и дамой, на которой он не женат. Надеюсь, что вы понимаете всю важность…
— Прекрасно понимаю. Это значит — секс без настоящего чувства. Все это время ты меня просто использовал, но не любил. Теперь, значит, надоело, решил уйти, вот и ломаешь комедию, — с озлоблением выпаливает Рита. — Прекрасно. Убирайся, самовлюбленная скотина, ты вечно думал только о себе. Даже не знаю, зачем было тратить время на такое ничтожество. Вон отсюда!
Она тычет пальцем в открытую дверь.
— Прежде чем уйти, позвольте дать вам еще один совет. Могу ли я попросить вас хранить целомудрие? Это одна из величайших дисциплин, без которой разуму не достичь необходимой твердости.
Рита в недоумении смотрит на него, затем приходит в ярость.
— Ах ты, свинья! — шипит она и награждает мужчину звонкой оплеухой.
Покачнувшись назад, Кумар ударяется плечом о дверной косяк.
— Это было совершенно не обязательно, — бормочет он, прижимая ладонь к лицу. — Впрочем, если вам так угодно, если это позволит вам излить накопленную злобу, я готов подставить правую щеку, — и поворачивается в другую сторону.
Рита буквально выталкивает его на лестницу.
— Скатертью дорожка, мистер Мохан Кумар! — кричит она и громко хлопает дверью.
— Ошибочка, моя дорогая. Меня зовут Мохандас Карамчанд Ганди, — доносится до нее откуда-то снизу, сквозь звук удаляющихся шагов.
— Что-то не так, сахиб? — недоумевает водитель. — Вы очень рано сегодня вернулись.
— Отныне, Бриджлал, тебе лучше забыть дорогу к этому дому, — отвечает Мохан.
— Биби-джи будет вне себя от радости.
— А кто это — биби-джи?
— Ваша жена.
— Как? Разве я женат?
Мохан Кумар идет по собственному дому как человек, потерявший память, в безуспешных попытках сложить воедино рассыпанные и перемешанные осколки прошлого. Навстречу ему выходит Шанти, сияющая восторженной радостью новообрученной невесты.
— Бриджлал рассказал мне, что ты порвал со своей ведьмой. Неужели это правда?
— Да. Мисс Рита Сетхи больше меня не увидит.
— Тогда погоди минутку. — Жена ненадолго скрывается в комнатке при кухне, превращенной в маленький храм, и возвращается с железной тарелочкой в руках. — Позволь, я прочитаю короткую молитву.
— Для чего это? — спрашивает Мохан с изумленным видом, когда ее средний палец, обмакнутый в ярко-алую киноварь, касается середины его лба.
— Сегодня мы обновляем наш брачный завет, — краснеет она.
Кумар отстраняется.
— Видишь ли, Шанти, я принял обет полного целибата, поэтому не ожидай от меня исполнения обязанностей женатого мужчины.
— Ты можешь спать у себя в комнате, — невозмутимо произносит супруга. — Довольно с меня и того, что тень этой ведьмы покинула наш дом. Все-таки есть правда на небесах.
Мохан поднимает указательный палец, точно школьный учитель.
— Отныне я посвящу свою жизнь борьбе против несправедливости. Истина станет моей наковальней, а отказ от насилия — молотом.
— Аррэ, что в тебя вселилось? Ты говоришь совсем как Ганди-джи.
— В таком случае не возражаешь, если я буду звать тебя моей Ба?[71]
— Называй как угодно. Только не езди больше к этой ведьме.
И Мохан Кумар заводит в доме совсем другие порядки. Теперь он каждое утро проводит с Шанти в домашнем храме, творя молитвы и распевая бхаджаны. Прежним рубашкам и костюмам он предпочитает простые хлопковые курты-пиджамы, питая особенную любовь к шапочкам в стиле Ганди. Перестает красить волосы, ест исключительно вегетарианскую пищу, отказывается от алкогольных напитков, кладет в чай тростниковый сахар-сырец и настаивает на том, чтобы получать каждый день по литру козьего молока.