Эмили замотала головой.
— Ни от кого. Да нет, Артур, все в порядке. Ну, по крайней мере, никакой трагедии не произошло. Но, мне кажется, кое-что изменилось… Я не знаю, как поступить. — Эмили пожала плечами. — Наверное, поэтому я стала такой подозрительной, язвительной, раздражительной и что там еще?
— Колючей, как кактус. Поделись со мной.
Эмили сложила руки на коленях и уже готова была заговорить, когда они свернули с шоссе, проехали по ухабистой тропинке, ведущей к дому, и остановились у ворот. Артур выключил мотор. Повернувшись к Эмили, он смотрел на ее освещенное луной лицо и ждал.
Эмили снова вздохнула, как будто собираясь нырнуть в бассейн с десятиметровой вышки.
— Думаю, речь идет о сексе, — объявила она.
— Или о его отсутствии?
Эмили горько усмехнулась.
— И все-то ты знаешь.
— И есть некто, являющийся причиной столь странных мыслей?
— Нет. Но мне хотелось бы, чтобы он был. — Эмили взглянула на него с улыбкой, затем снова нахмурилась. — Впервые в жизни я серьезно задаю себе вопрос: что будет, если я встречу человека, который мне действительно понравится. И как я поступлю, если он не захочет ждать, пока я буду готова пойти дальше. Странно, раньше я об этом никогда не думала. Хотя ничего удивительного — мужчины, с которыми я встречалась, всегда готовы были ждать столько, сколько нужно. Их вполне устраивали наши отношения… ну, кроме секса… А если они начинали торопить события и выдвигать разные требования, для меня не составляло труда сказать нетерпеливому кавалеру, что если он так спешит, то вообще не стоит того, чтобы ложиться с ним в постель. Но в любом случае, как бы ни развивались события, инициатором разрыва обычно выступала я. — Эмили запнулась и взглянула на брата. Но Артур молчал, давая ей возможность выговориться до конца. — Я иногда думаю, может, напрасно я все так усложняю? Надо было много лет назад упасть в объятия какого-нибудь симпатичного парня и покончить со всеми сомнениями раз и навсегда. Глупо строить из себя бесценный фолиант, когда вокруг полно популярных журналов в глянцевых обложках.
— Но ты поступила так, как поступила, вернуться назад и что-то изменить ты не можешь.
— Но я могу двигаться вперед. Для изменения моего статуса больших усилий не потребуется.
— Кто он, тот человек, который заставил тебя усомниться в собственной правоте? Я его знаю?
— Да, знаешь, — резко ответила Эмили. — Оливер Миллз.
— Оливер, -повторил Артур.
По его тону Эмили поняла, что прозвучавшее имя не вызвало у брата особого удивления. Он словно ждал именно такого ответа.
Эмили вдруг почувствовала, что страшно замерзла. Она сжалась в комок, обхватила себя руками и, подтянув колени к подбородку, уперлась ступнями в бардачок машины. Признание сделано. Эмили словно освободилась от какого-то внутреннего запрета. Она наконец может думать об Оливере, может прикоснуться к воспоминаниям прошлого, от которых захватывает дух и кружится голова и которые она так старательно гнала прочь все эти годы.
— Он вернулся, вернулся один, — сказала Эмили. — Но что это меняет? Он воспринимает меня как друга, а я… может быть, пока я тут копаюсь в своих чувствах и жду неизвестно чего, он снова найдет кого-нибудь или уже нашел. — Эмили сжала кулаки. — Знаешь, что злит меня больше всего, — я начала задавать себе вопрос, ответ на который всегда казался мне простым и ясным. Если бы я не смотрела так трезво на жизнь, то давно бы переспала с кучей симпатичных парней. Но мне непонятно, почему надо прыгать в постель к мужчине, изначально понимая, что это всего лишь развлечение, мимолетный роман, за которым не последует никаких серьезных отношений. Однако я не слепая и прекрасно вижу, что все вокруг меня живут совсем иначе: они легко сходятся и расстаются, не заглядывая далеко вперед, и не морочат себе голову мыслями о будущем. Так почему я должна вести себя по-другому? Почему бы и мне не стать такой же беззаботной оптимисткой?
— Возможно, — Артур прикусил губу, подбирая слова. — Возможно, те соображения, по которым ты когда-то принимала решение, больше не являются такой уж непреложной истиной. И вполне вероятно, тебя сдерживает сама мысль: у меня есть определенные принципы, я от них не отступлюсь, — а вовсе не стоящая за ними идея. И если дело действительно в этом, то, поверь, Эмили, ты не должна относиться к обещанию, данному самой себе, с той же ответственностью, с которой ты отнеслась бы к обещанию, данному кому-то другому. И нет ничего страшного в том, что твое мнение изменилось. Если ты чувствуешь, что настала пора вести себя как-то иначе, в этом тоже нет ничего плохого. Плохо, если ты попытаешься обмануть себя и закрыть глаза на очевидный факт. Эмили, я знаю тебя как человека, способного на смелые и решительные действия. Но я также знаю: ты ужасно упрямая. Тебе нелегко будет отказаться от своих убеждений, даже понимая, что они больше не устраивают прежде всего тебя саму.
— Все верно. И я бы с радостью с тобой согласилась, если бы речь шла только о моем упрямстве. Но это не так.
— Тогда объясни, в чем причина?
Артур смотрел, как Эмили нахмурила брови, пытаясь сформулировать в нескольких словах теорию, которая была для нее несомненной истиной в течение многих лет.
— Я остаюсь девственницей, потому что… — предложил он вступительную фразу.
— Прекрати, — расхохоталась Эмили. — Это все очень серьезно.
Серьезно, и одновременно очень просто. Хотя Эмили могла бы перечислить массу причин, по которым она оставалась девственницей, однако главная и самая очевидная заключалась в том, что до сих пор в ее жизни не было мужчины, чье обаяние превратило бы верность избранным принципам в героический поступок, требующий неимоверных усилий воли.
— Множество женщин и мужчин ложатся в постель друг с другом вовсе не потому, что им этого ужасно хочется. Они считают необходимым регулярно заниматься сексом, потому что так принято — надо быть как все, частью толпы, иначе превратишься в посмешище.
— Согласен. — Артур подкинул на ладони ключи от машины. — Так чего же ты ждешь? Давай, вперед! Но если ты переспишь с Оливером из опасения показаться белой вороной, ты возненавидишь и себя, и весь мир, возненавидишь даже больше, чем если потеряешь своего красавца из-за старомодных, по мнению той же толпы, взглядов.
— Но годы идут, а я все еще одна. Кто же мог знать, что мое ожидание так затянется! — воскликнула Эмили. — Черт, я, наверное, говорю как старая дева, которая истекает слюной и жадно щелкает искусственной челюстью, помирая от неудовлетворенных желаний. Да? Как думаешь, может, из-за длительного сексуального голодания у меня уже начался какой-нибудь жуткий психоз?
— Нет, — рассмеялся Артур. — Вопрос в другом — чего ты ждешь.
— Жду чего-то большего, чем легкой интрижки. Мне не нужны отношения, которые веселые девочки обычно называют «перепихнуться». Я жду человека, которого смогу полюбить и который полюбит меня. По-настоящему, понимаешь?
— Замечательно.
— Замечательно, — хмыкнула Эмили. — Только иногда мне кажется, что если просто сидеть и ждать, то вообще никогда ни с кем не познакомишься.
— Ты же говоришь, что ожидание тебя не угнетает и что ты ляжешь в постель только в том случае, если будешь уверена в длительности и серьезности дальнейших отношений. Ты не видишь смысла в бесконечных романах с целой вереницей парней, которые неизбежно оказываются Мистером Полное Ничтожество. И ты решила ждать до тех пор, пока не появится он — Мистер Совершенство.
— Да, — убежденно кивнула Эмили. — И почему-то я не перестаю верить, что в этом есть смысл, по крайней мере для меня, — отдать девственность любимому человеку, а не первому встречному парню, с которым можно весело провести время.
— Вот поэтому я и считаю твое ожидание абсолютно правильным. И не думаю, что подобные вещи устарели. Напротив, сама идея кажется великолепной.
— Однако сам придерживаешься несколько иной линии поведения, — напомнила ему Эмили. — Полагаю, ты и Дженнифер не долго томились в ожидании.
— Нет.
— А если бы она не захотела спать с тобой, что бы ты сделал?