По мнению Марии, их самым важным грузом была биомасса «Жизнь», из которой создавались все новые тела.
Конечно, если не удастся отремонтировать секцию клонирования, «Жизнь» станет почти бесполезной. В животе заурчало, и Мария вспомнила, что у «Жизни» есть еще одно применение. И она направилась на кухню.
Неудачи
Оба не стали садиться. Оба мерили друг друга взглядом и были напряжены, словно ждали, что другой ударит.
Хиро шел за ними на некотором расстоянии. Капитан и первый помощник говорили так серьезно, что он не мог противиться искушению. Он стоял за дверью и слушал.
Капитан заговорила первой.
– Я готова поместить тебя под арест. Объясни, почему я не должна это делать?
– Действительно, – сказал Вольфганг.
– Ты единственный официально признанный убийца на борту. Не удивляйся, что я тебя узнала. Забавно, что ты не пытался скрываться. На самом деле ты не похож на остальных. Я знаю, кто ты и что натворил. Убийство пяти человек, а затем – и это самая красноречивая улика: вредительство в секции клонирования – указывают только на тебя.
Хиро на шаг отступил от двери. Капитан знала, кто такой Вольфганг и каковы его преступления. Почему она держала это в тайне? Сам он правильно опасался начальника службы безопасности корабля. Хиро попробовал припомнить знаменитого клона – высокого, рожденного на Луне, беловолосого. Проблема долгожительства в том, что встречаешь очень многих людей.
В голосе Вольфганга звучало напряжение, но не было тревоги.
– Забавно, что ты ткнула пальцем в меня. Я не тот, кого разыскивают в семнадцати странах.
Капитан рассмеялась.
– Насколько я помню, в нескольких из этих стран хотели потолковать и с тобой. И не могу представить себе, зачем бы мне выводить из строя аппаратуру для клонирования. Мне нравятся клоны.
– Неужели? А сколько клонов ты убила? – спросил Вольфганг. – Я знаю только, чем ты прославилась, числа не знаю.
– Я была солдатом, Вольфганг. Какое оправдание у тебя?
– Я имел в виду – после того, как ты уволилась из армии, – сказал он.
– Опять, – сказала она с легким раздражением. – Сколько бы я ни убила, у меня нет ненависти к клонам вообще.
– У тебя были свои причины. У меня свои. И все равно мы оба убивали. Однако это было давно. И я принял дар этого путешествия: чистый лист. Ты не имела никакого права обвинять меня в былых преступлениях.
– У меня есть это право, принимая во внимание тот факт, что все мы – и тысячи людей на борту, – умрем лет через шестьдесят, если не понять, что случилось, и не помешать этому повториться.
Хиро почувствовал, как у него на лбу выступил холодный пот. Требовалось время, чтобы привыкнуть к такой мысли. Люди не боятся призрака смерти через шестьдесят лет. Клона такая мысль приводит в ужас. Они все были в опасности. Из-за Вольфганга?
– Мы не единственные виновны в насильственных преступлениях, – сказал Вольфганг. – Нужно понять, на что способны остальные.
– Ты уверен, что не пытаешься переложить вину на кого-то другого? – спросила Катрина.
Снова молчание. Скрипнул стул. Должно быть, они успокоились и сели.
– Капитан, никто из нас не знает, что произошло. Это могла быть ты. Или я. Мы не можем быть виновны в преступлениях, которых не помним.
– Очень впечатляющий моральный релятивизм, – саркастически сказала Катрина. – Тебе следовало заниматься этикой и теологией.
Вольфганг на это не ответил. Хиро пожалел, что не видит их. Он подошел ближе.
– Ты не думал о том, почему нас поставили в пару? – спросила Катрина. – Они должны были знать, что, если мы узнаем, кто второй, – команда будет неудачная.
– У меня не было времени гадать об этом, – ответил Вольфганг. – Возможно, они совсем не обдумали, как мы будем работать вместе.
– Они изучили не только данные о наших преступлениях, но и психологические показатели, чтобы точно знать – мы сможем сотрудничать, – сказала де ла Круз. И с горечью добавила: – Чтобы мы не убили друг друга в изоляции глубокого космоса.