— Разумеется, он тогда не знал, что Чарли умер. Я сказала Марджери, что это все меняет.
— Она с вами согласилась?
— По-моему, она сейчас не способна думать разумно. Как вы оцениваете письмо?
— Яснее ясного, что она ему не нужна.
— Два месяца назад нужнее ее для него никого в мире не было.
— Поразительно, как на людей влияет перемена климата и обстановки. Ему, конечно, уже кажется, что он покинул Лондон больше года назад. Он вернулся к своим прежним приятелям, к прежним интересам. Дорогая моя, Марджери лучше себя не обманывать: он вернулся к тамошней жизни, в которой для нее места нет.
— Я посоветовала ей не обращать внимания на письмо и сразу же поехать к нему.
— Надеюсь, она достаточно разумна и не позволит себе попасть в положение, которое неминуемо обречет ее на сокрушительный отказ.
— Но в таком случае, что с ней будет? Как жестоко! Она ведь лучшая женщина в мире. В ней есть истинная порядочность.
— А ведь если подумать, так ее порядочность стала причиной всего, что произошло. Ну почему она просто не вступила с Мортоном в любовную связь? Чарли ничего бы не знал и жил себе да жил. Марджери с Мортоном могли отлично провести время, а когда ему пришла пора уезжать, они бы расстались с радостным ощущением, что приятный эпизод в их жизни завершился очень изящно. Сохранив светлые воспоминания, она бы вернулась к Чарли удовлетворенной, отдохнувшей, и вновь стала бы ему идеальной женой, какой была всегда.
Дженет поджала губы и одарила меня презрительным взглядом.
— Но порядочность — это, знаете ли, порядочность.
— К черту такую порядочность. Она ничего не стоит, если оборачивается хаосом и бедой. Называйте это порядочностью, если вам так хочется. Я называю это трусостью.
— Мысль о том, чтобы изменить Чарли, пока она жила с ним, была ей отвратительна. Есть, представьте себе, такие женщины.
— Боже мой! Она могла бы хранить ему верность духовно, изменяя плотью. Женщины удивительно талантливы в такого рода подтасовках.
— Какой вы гнусный циник.
— Если смотреть правде в глаза и оценивать житейские дела с точки зрения здравого смысла — цинично, то я, безусловно, циник, гнусный, если вам угодно. Но ведь никуда не денешься! Марджери — женщина почти пожилая. Чарли было пятьдесят пять, и в браке они состояли шестнадцать лет. Вполне естественно, что она потеряла голову из-за молодого человека, так с ней носившегося. Но не называйте это любовью. Чистейшая физиология, и ничего больше. Она была дурой, раз принимала его слова всерьез. Говорил же не он, а его изголодавшаяся сексуальность. На протяжении четырех лет его томил сексуальный голод — во всяком случае, по женщинам с белой кожей. И чудовищно, что она готова погубить его жизнь, требуя исполнения безумных обещаний, которые он надавал ей в те дни. Марджери он увлекся случайно. Он хотел ее — и тем сильнее, что не мог ее получить. Вполне возможно, он считал это любовью. Поверьте, ничего, кроме похоти, тут не было. Если бы они переспали, Чарли был бы сейчас жив. Причина всех бед — ее чертова порядочность.
— Как вы глупы! Неужели вы не понимаете, что от нее ничего не зависело? Просто она не принадлежит к безнравственным женщинам.
— Предпочитаю безнравственную женщину эгоистке и развратную — дуре.
— Ах, замолчите! Я пригласила вас не для того, чтобы вы вели себя так омерзительно!
— А для чего вы меня пригласили?
— Джерри ваш друг. Вы познакомили его с Марджери. Если она в безысходном положении, то по его вине. Но ведь причина всего — вы! И ваша обязанность написать ему и потребовать, чтобы он выполнил свой долг по отношению к ней.
— Да будь я проклят, если напишу что-нибудь подобное!