Облизнув губы, Белль аккуратно коснулась его волос. Она несколько раз пропустила сквозь пальцы мягкие шелковистые пряди, а затем коснулась пульсирующих от боли висков. Девушка мягко массировала их круговыми движениями, уделяя мужчине все свое внимание. Ее удивило то, что он не знал этого. Или не помнил. Хотя буквально на днях, Отец сам применял это по отношению к ней.
Со временем он расслабился, а веки его потяжелели. Белль отметила, что пальцы, выбивающие барабанную дробь на ее бедре, успокоились, начав лениво повторять движение ее рук. Осмелев, Белль несколько раз провела кончиками пальцев по его лбу и бровям, пытаясь снять напряжение с мышц и разгладить глубокие складки. Сначала Чудовище недовольно хмурилось и поджимало губы, не понимая, зачем она это делает. Но вскоре он быстро привык, и Белль могла поклясться, что ему это стало нравиться. Наконец, Румпель прикрыл глаза, позволяя окунуться в ее ласку и тепло с головой.
Довольно улыбнувшись, Белль пару раз провела пальцами по скулам, иногда спускаясь к шее и поглаживая кожу в раскрытом вороте его рубашки. Она делала это ненавящиво и очень осторожно, подозревая, что могла привлечь к себе внимание совершенно в другом русле. И почему-то именно сейчас ей не хотелось узнать насколько требовательным и жаждущим мог быть этот человек. При любом рваном вздохе или легком движении, девушка тут же возвращала руки к его волосам, продолжая расчесывать их.
Стрелки часов беспощадно двигались вперед, словно издеваясь над ней. Время шло, в то время как она застряла на месте с двумя мужчинами, соединить которых ей предстояло.
— Румпель, — окликнула она его, надеясь, что он не заснул. К такому повороту Белль не была готова.
— М? — нехотя отозвался он, к радости Белль, не открыв глаз.
— Почему ты не любишь Труса? — вкрадчиво и очень осторожно спросила она. Его пальцы замерли и он едва заметно нахмурился, в то время как Белль зажмурилась в страхе от того, что разрушила хоть какую-то идиллию, появившуюся между ними.
— Он делает меня слабым, — лениво отозвался мужчина, к большому ее удивлению. Помолчав мгновение, он решил продолжить. — Из-за него я боюсь. Он тот, из-за кого я совершал необдуманные поступки.
Белль поморщилась, не согласная с его ответом. Наоборот, она думала, что благодаря ему, Румпель не выглядел таким холодным, отстраненным, сдержанным, таким… таким Чудовищем. Изначально, когда их было много, она действительно считала, что именно Трус придавал поступкам Румпеля некой хаотичности и беспокойства, но теперь ей казалось, что именно он был той каплей человечности в бездне тьмы, в которой сейчас тонул ее любимый человек.
— Ты уверен… ты уверен, что эти поступки были необдуманны? — кончики пальцев спустились к его скулам, мягко лаская, когда мужчина беспокойно завозился на месте. Чудовище нахмурилось, но не открыло глаз. Он словно силился что-то вспомнить, что-то очень важное, но это почему-то ускользало от него.
— Страх сделал меня калекой и изгоем в деревне, — отозвался он ухватившись за ниточку мыслей, спутанных в клубок.
— Твой сын вырос с отцом. Он купался в твоей любви и заботе, — ее руки спустились к плечам, немного надавив на каменные мышцы. Мужчина едва слышно застонал.
— Я побоялся вернуть ему мать.
— А вернулась бы она, если бы тебе хватило смелости? Или в тот день Бэй остался бы сиротой? — осторожно произнесла она, спускаясь ладонями к груди и вновь возвращаясь к плечам.
— Нет, — сквозь зубы прошипел он. — Я бы не оставил моего мальчика одного.
— Ты так и сделал, — с улыбкой произнесла она, пальчиками разгладив несколько морщинок на лбу. — Это любовь, не страх.
— Я потерял сына, потому что боялся.
— Чего? Потерять власть или возможности вновь его защитить? — он не ответил, поджав упрямо губы. — Румпель, если бы ты не боялся, ты бы пошел за ним? Загляни в себя, в свое сердце, — она накрыла ладонью его грудь, там, где учащенно билось сердце. — Ты бы лишился магии?
— Нет… — нехотя выдавил он.
— Почему? — она поморщилась, почувствовав, как его рука сжалась на ее бедре, вонзаясь ногтями в кожу.
— Я люблю магию, — борясь с собой, с придыханием выдавил он. Белль чувствовала, что причиняет ему боль, вытаскивая слово за словом, заставляя признаваться в своих страхах и говорить в слух ту правду, которую он годами прятал в себе. Но сейчас, он был менее похож на то Чудовище, которое она видела до этого. И это придавало ей сил и надежды.
— Почему ты оставил жизнь Робину?
— Не нужно было? — он оскалился, и Белль сильнее надавила ему на плечи. Ухмылка быстро пропала, и он недовольно выдавил. — Я боялся, что ты всю оставшуюся жизнь будешь ныть в моем замке и вспоминать этот случай.
Румпель слукавил, Белль знала это, но приняла такой ответ.
— А мне кажется, ты пожалел нерождённого ребенка. Ты не хотел оставлять его без отца. Так… так как Бэя.
Мужчина недовольно дернулся, но ее руки успокаивающе обвились вокруг него, ласково поглаживая сквозь слои ткани.
— Тише-тише, — прошептала она, убаюкивая взвинченного зверя, готового в любой момент сорваться с места и разорвать ей глотку. — Я рядом, просто расслабься, — она прижала его к себе чуть сильнее, давая понять, что не отпустит, что он сейчас был с ней, а не где-то там, в своих мыслях, в своем прошлом.
— Почему ты со мной? — неожиданно спросила она.
— Потому что это ты, — уклончиво ответил он, что не понравилось Белль.
— Ты боишься одиночества? — ее пальцы вновь погрузились в его волосы, массируя голову.
— Конечно, нет, — фыркнул он, вновь расслабляясь.
— Ты помогаешь тем, кто нуждается в твоей помощи. Без цены. Я видела это. Чего ты боишься?
— Ничего, — не понимая, нахмурившись, пробормотал он.
— Тебе страшно, что я уйду, если ты откажешь в помощи им или мне? — с любопытством поинтересовалась она, вновь начав массировать виски, заметив, как сбилось его дыхание.
— Я отказывал тебе и ранее, — недовольно признал он.
— Именно, значит это тоже не страх. Любовь?
— Конечно, Белль! Что за глупости ты несешь? — раздраженно воскликнул он.
— Так чего ты боишься? — требовательно спросила Белль.
— Ничего, — тихо рассмеявшись, ответил он. Белль едва не застонала, поняв свою ошибку. Конечно же, сейчас он ничего не боялся.
— Чего ты боялся? — исправилась она, захватывая его мочки ушей и нежно массируя.
— Все, чего я боялся, произошло, — буркнул он, заметно расслабившись. Его рука вновь стала поглаживать ее бедро, лениво рисуя узоры.
— Ты не боишься, что я оставлю тебя? — непонимающе спросила она.
— Конечно, нет, дорогуша. Ты любишь меня и никуда не денешься. Навеки, помнишь? — он поднял руку, покачав в воздухе указательным пальцем, напоминая ей об их сделке. Белль едва не закричала от бессилия, казалось, хуже уже и быть не могло.
— Я не узнаю тебя, — с грустью в голосе, тихо прошептала она.
— М? — вопросительно мурлыкнул мужчина, лениво потершись о ее руку щекой.
— Мне кажется, это был не страх. Другие чувства, эмоции, которые в стрессе можно принять именно за страх. Есть боязнь потерять что-то, но не более. Это была жажда свободы, забота о сыне, любовь ко мне. Румпель… — она обняла его за шею, взывая к его сознанию.
Мужчина недовольно скривился, борясь с колкостью, крутящейся на языке.
— Он не делает тебя трусом, — нежно произнесла Белль, скользнув руками к его лицу. Ее большие пальцы погладили по щекам, чувствуя легкую щетину. — Он придает тебе человечности. Это не ты… я чувствую холод и жестокость. Мне страшно, — она склонилась ближе к нему. Поза была неудобной и спина стала предательски затекать. — Пожалуйста, вернись ко мне, любимый, — со слезами на глазах произнесла она, поцеловав мужчину в лоб.