Хватит, пожалуй. Засунул под резинку и другую руку, провёл вкруг по бёдрам ладонями, массируя пальцами живот, не спеша двинулся вниз, стягивая юбку и трусы заодно. Чем хорошо лето — никаких колготок, вечно за всё цепляющихся и рвущихся в самый неподходящий момент. Гнусная вещица, способная испортить самый многообещающий вечер!
Одежда упала к ногам, Алису же я подхватил под грудь и уложил животом на край кровати. Встал на колени рядом, задрал ей блузку вверх — лень снимать — пока целовал спину, нашарил рукой в тумбочке презерватив.
Алиса как-то вся застыла, съёжилась, в один момент мне показалось, что даже дышать перестала. «А вдруг она всё же девственница?» — мелькнула мысль. «Вряд ли», — сам же себе и ответил. Но если и так, какая теперь разница?
Расстегнул джинсы, натянул резинку, вставил. Не девственница. И вроде всё здорово — узко и жарко, и кончил с удовольствием, а что-то не то. Заправился, развернул Алису к себе лицом. Глаза отвела, перепуганная, сжалась вся.
— Я домой пойду.
Да иди ты, блять, куда хочешь.
— Что случилось, Алиса? Я обидел тебя?
— Нет. Но… Ты даже не поцеловал меня.
Чёрт, точно! Не подумал.
— Я это сделал умышленно.
— Зачем?
— Чтобы не испортить эффект новизны. Я хочу поцеловать тебя, Алиса. Очень. А ты? Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
Кивнула робко.
— А сама?
— Не знаю. — Смутилась.
— Ничего страшного, по ходу узнаешь.
Вскинулась удивлённо.
— Тебе понравится, — пообещал я.
Давно я не играл в эту игру, а когда-то ведь любил. Но если раньше действительно был эффект новизны, то с годами и опытом интерес падал, пока не исчез вовсе. А сегодня вон как удачно сложилось — я уже выяснил глубину влагалища девчонки, сбросил первое напряжение, а вкуса её губ ещё не знал.
— Я буду прикасаться к тебе. Руками, губами и языком. К твоей шее, к твоей груди, к твоему лицу. — Я дублировал пальцами то, что говорил. — Мы будем делать это по очереди — прикасаться и легко целовать везде, кроме губ. Кто первый не выдержит…
— Тот моет посуду?
А девчонка с юмором. Усмехнулся:
— Тот проиграл. Ну, и моет посуду, понятное дело.
Алиса улыбнулась, но потом снова посмурнела, скосив глаза на пол, где валялся использованный презерватив:
— А это?
— Это я схитрил. Иначе бы точно проиграл. В душ хочешь?
Алиса задумалась на мгновение и кивнула. И снова в её взгляде была решимость, словно у идущей на казнь. Я что, такой страшный? Синяя Борода, который ест маленьких девочек? Да похуй в который раз. Подошёл к шкафу, достал огромное махровое полотенце, протянул Алисе. Пока она плескалась в ванной, разобрал постель и разделся.
Как-то так вышло, что я проиграл. Несмотря на хитрость. Старею, наверное. Алиса трепетала от моих ласк — её шея вытягивалась под моими губами и голова запрокидывалась, руки комкали одеяло, когда я сжимал ладонями полные полушария грудей, теребил дерзко торчащие соски. Она отзывалась остро и чувственно, но держалась стойко. Сама же в ответ вроде и не делала ничего особенного, лишь соблюдала правила. Прикасалась невесомо, а хотелось большего — чтобы стиснула мои плечи пальцами до боли, провела по спине ногтями до царапин. А она задевала губами соски, мазала языком по груди еле-еле и тут же отстранялась, будто совершала что-то плохое, недозволенное. И смущалась безмерно. Это было так трогательно, что невероятно смешило и немного умиляло. Может, на этом она меня и подловила. Потому что когда провела ладонью по ноге, снизу вверх, дотронулась пальцами до мошонки — робко и даже как-то целомудренно — и тут же испуганно отдёрнула руку, у меня дыхалку спёрло от возбуждения. Аж затрясло всего. Впился в губы, ворвался языком внутрь, словно пьяный матрос в припортовый кабак — грубо, обжигающе, круша всё на своём пути и подминая под себя. Накрыл телом тело, вжал в кровать до стона. Насиловал языком её рот, копируя фрикции, подражая им. Ноги Алисы раздвинулись шире, она потянулась навстречу, замычала.
— Я поцеловал тебя, Алиса. — Еле оторвался от неё и прошептал, задыхаясь: — Достаточно? Идём дальше? Или ещё?
— Дальше…
Как скажете, мадам. Запас контрацептивов в моей квартире никогда не иссякал, они были повсюду. Отработанным жестом выдвинул ящик, взял маленький шелестящий пакетик, закрыл.
Древний, вечный танец — изученный мной досконально, но никогда не надоедающий. Незамысловатые, безыскусные движения. Раз-два, туда-сюда, вперёд-назад. Потные тела, шлёпающие друг об друга. Сочные, чмокающие звуки. Переплетающиеся пальцы. Хриплое дыхание и испарина на лбу. И в самом конце крик и рык, дрожь и трепет — до судороги, до корчи — и, наконец, замирание. И почти остановка сердца. Ничего нового.
Алиса не успела ещё скрыться за дверью ванной, а я уже достал сигарету. Курить хотелось до одурения.
Утром проснулся от того, что затекла спина. И стояк был такой, что любо-дорого посмотреть, аж гудел, хоть на ВДНХ выставляйся на стенде арматуры. Вот тебе и «старею». Алиса сопела где-то подмышкой, закинув на меня ногу и обхватив рукой. Не просто по-хозяйски, а даже как-то по-супружески. Хотел высвободиться, чуть двинулся, но Алиса забормотала протестующе во сне, прижалась крепче. Погладил по белокурой голове, откинул волосы с лица. Красивая. А что может быть лучше утреннего секса с красивой девчонкой? Только выкуренная после него сигарета и чашка кофе.
Потянулся к тумбочке, вытащил очередной пакетик. Кто-то одной рукой всякие фокусы с карточной колодой вытворяет, а я умею одной рукой, не глядя, вскрыть упаковку и надеть презерватив. И ещё большой вопрос, чьё умение полезнее. Достал, раскатал, сдобрил всё это великолепие сверху лубрикантом для надёжности. Одним движением перевернул Алису на спину и вошёл в неё. Пора просыпаться, соня. И я будил Алису — настойчиво и терпеливо. И когда её руки обняли меня за плечи, а поясница прогнулась, прошептал в ухо:
— С добрым утром, красавица!
Уже докуривал, наполнив лёгкие терпким дымом, когда Алиса вернулась из душа — ясная, свежая, словно не стонала подо мной полночи, а спала безмятежно сном невинности. Глянула на сизые клубы, поднимающиеся к потолку, но ничего не сказала. Умная девочка. Я ведь и не женюсь потому, чтобы никто не указывал, как мне жить. Вентиляцию в квартире ремонтники сделали получше, чем в ночных клубах — шашлыки можно было жарить на открытом огне прямо посреди комнаты. И шумоизоляция такая, что гасила не только стоны и крики моих темпераментных гостий, но и самые оглушительные звуковые эффекты, когда я включал домашний кинотеатр и сабвуфер рвал в клочья барабанные перепонки. Соседи ни разу не жаловались.
— Мне пора, — сказала Алиса.
Конечно, пора. Сейчас я попрошу у неё номер телефона и, возможно, когда-нибудь позвоню. Но, скорее всего, нет. Ничего не умеющие в постели нимфетки меня никогда не интересовали. Освежил в памяти — понял, что с последнего раза всё осталось неизменным — достаточно.
— Ты не похож на чудовище, — сказала Алиса. Наверное, недоумение как-то отразилось на лице, потому что она пояснила: — Ты сказал, что я Красавица. А у неё было Чудовище, помнишь мультик? Так вот, ты на него не похож. — Оглядела меня с головы до ног и добавила со знанием дела: — Ты красивый. — Безапелляционно так. За свою жизнь мне не раз подобное говорили женщины, но когда сороковник не за горами, слышать такое от юной девицы невыразимо приятно.
— Ты уверена? Уверена, что я не чудовище? Иди-ка сюда, красавица, я покажу тебе, — затушив окурок, протянул к Алисе руку. В этом не было никакой надобности, но я всё же немного втянул живот и слегка напряг грудные мышцы. Лишним не будет.