Что такое отпуск для типа, пробывшего на войне почти полтора года и полностью к ней адаптировавшегося, притертого, так сказать? Тем, кто там не был, это понять совсем непросто. Даже не верится, что проведу два месяца на Большой земле, без стрельбы, взрывов, привычной тяжести экипировки и необходимости ежесекундно до боли в глазах вглядываться в детали окружающего ландшафта из-за возможного появления в любую секунду снайперского прицела. Постою на траве без растяжек, увижу дома, не обугленные пламенем войны, прошмыгнусь без оглядки, куда мне вздумается, не ступая след в след и не держа в уме азимуты. Да, что там говорить – это неизмеримо много, описать все не хватит слов и эмоций! Это просто подарок судьбы. Вот оно, счастье мое, – длинноногое, белобрысое и озорное, дремлет рядышком, положив голову мне на плечо, и тихонечко посапывает во сне. И в любой момент я могу крепко обнять это чудо, прижать к себе, вдохнуть пьянящий запах шелковых волос и поцеловать в щечку. Пока в щечку: подожди, доберемся до санатория, я покажу тебе, где раки зимуют! Я тебе устрою девять с половиной недель нескучной жизни. Ухххх! Держись…
Мне выделили две путевки в кисловодский санаторий «Россия». Светлана, оказывается, знала о моем внезапном отпуске – доброжелатели постарались. Поэтому свалиться, подобно черту из преисподней, не получилось: дома меня ждали накрытый стол с шампанским, благоухающая супруга, наряженная в парадное платье, и две путевки в санаторий – отдел по работе с личным составом свое дело знал туго.
Я появился в прихожей нашей малосемейки часов в восемь утра, диковато обошел все углы, принюхиваясь, как кот, и моментально скинул потрясный прикид своей второй половины, завалив ее прямо на пол в гостиной и произведя с рычанием скоротечный половой акт, длившийся 21 секунду. Сами понимаете, длительное воздержание не способствует…
Затем я поклялся повторить эту полезную во всех аспектах процедуру более обстоятельно, но чуть позже. И стал преступником: часок я отмокал в нашей сидячей ванной, затем что-то вяло жевал, выпил шампанского, разомлел и еле добрался до кровати. А спустя пару часов жена растолкала меня, тыча под нос будильник и настоятельно высказываясь о необходимости немедля отправиться в путь, поскольку автобус на Минводы убывает через сорок минут, и вот-вот прибудет заказанное по телефону такси.
Спросонок я начал шарить вокруг себя и страшно удивился, не обнаружив оружия. Затем мне почудилось, что я попал в плен и оружие у меня отняли – я даже взвыл от досады, но вовремя проснулся, пришел в себя и, обнаружив поблизости склонившуюся фигурку с заманчиво выглядывающими из декольте полушариями, попытался заполучить эти полушария к себе в постель, со всеми вытекающими последствиями – но, увы, промазал. Хитрая супружница ловко выскользнула из захвата и удалилась на безопасное расстояние, загадочно хихикая и подзадоривая: до Минвод, мол, ехать восемь часов, можно и потерпеть, ага… Что было возразить? Вот ежели бы сразу, одним махом – раз! Однако ничего не поделаешь – сказывается длительное отсутствие практики…
Итак, мы со Светланой сидели в комфортабельном салоне рейсового автобуса, который с приличной скоростью катил в Минводы, имея на борту 42 пассажира. Мое чудо дремало, положив голову мне на плечо, а я рассеянно щурился в окно, созерцая мелькавшие пейзажи мирной жизни. Спать мне не хотелось – даром что Сыч, все вокруг было как-то непривычно и ново, это будоражило и обещало счастливое состояние покоя, веселого времяпровождения. Грудь распирало дурацкое ощущение неплановой радости, хотелось вскочить и заорать: «Ребята!!! Это же я!!! Я – герой войны, орденоносец, бляха-муха! Вот он я – живой и невредимый, прошедший огонь и воду, наш совдеповский Рембо! Да нет, что там – круче, сто раз круче! Их Рембо, побывав столь длительный период на этой дурацкой войне, обязательно бы свихнулся или окочурился. Я же живой, не скурвился – так восхищайтесь, рукоплещите! Качайте на руках, пойте речовку, дарите цветы… Нет, цветов не надо. Я еще не скоро забуду тюльпаны под Старым Мачкоем, на которых осталась кровь моего сержанта Лешки Андронова…»
Вокруг были равнодушные, постные лица. Кто-то дремал, кто-то читал газету, иные поспешно отводили глаза, встречаясь с моим ошалелым взором. Мммм-да… Что ж, хрен с вами, ребята. Все правильно – никто меня туда силком не тащил, мог бы и отказаться. В худшем случае выгнали бы из Войск, под суд за отказ от службы в Чечне, по-моему, еще никого не отдали…
Через некоторое время автобус остановился на несколько минут возле какой-то небольшой деревеньки, и мы с женой прогулялись по придорожному базарчику, кишевшему беззубыми бабками, которые торговали чем угодно по ценам значительно выше рыночных. Несмотря на протесты Светланы, я приобрел у одной бабули пироги с картошкой и прихватил по соседству три бутылки пива волжского разлива. Когда автобус тронулся, пирожки были мною незамедлительно съедены в знак протеста против недовольных высказываний супруги по поводу низкого качества пищевых продуктов, приготовленных старыми маразматичками из неизвестно чего специально для таких вот случайных дорожных обжор типа меня. Что ж – Светлана у меня медик, негодование ее вполне объяснимо. Правда, она пять лет работает не по профилю: переводит с английского рецепты, рекомендации, разработки медицинского характера и так далее. Светлана в более-менее спокойный период нашей совместной жизни пыталась как-то склонить меня к оказанию ей помощи на этом поприще – я довольно сносно владею английским, поскольку обучался в школе с соответствующим уклоном. Однако попытки эти обернулись неудачей – я чрезвычайно ленив во всем, что не касается моей профессиональной деятельности.