– Все очень просто. Дональдсон – один из моих лучших детективов!
В комнате стало очень тихо. Роллинс встал и прошел к окну.
– Вы нам не говорили, – сказал с упреком Денсон. Холл кивнул.
– Не-ет, – протянул Кэролл. – В этом не было прока. Понимаете, я знал о том, кто таков Дональдсон, и меня не заботила его причастность к делу. И теперь, когда мы удовлетворены…
Роллинс обернулся и набросился на Кэролла с прежней воинственностью:
– А вот и нет! – яростно выпалил он. – Может, вы и ведете это дело, но разве это дает вам право дурачить меня? Уф-ф! А?
Кэролл прекрасно владел собой, возможно, слишком хорошо.
– Тихо, тихо! Что за эмоции, Роллинс?
– Понятные эмоции. Вы что, думаете, что я – школяр? Из заочной школы детективов? Я вас спрашиваю? И если хотите знать, что я думаю, то я думаю, что вы вместе со своей толпой можете катиться к черту! Ясно?
– Роллинс, подождите минутку, только минутку! Вы слишком кипятитесь.
– Это не ваше дело. Заставляете меня бегать за вами, словно я – обезьянка на веревочке. Вы сказали мне не больше, чем другим. Усадили меня здесь и дурачили, хотя все это время знали, кто такой Дональдсон. С меня хватит! Мистер Холл, можете принять мою отставку и поставить главой полиции этого пай-мальчика. Вздор!
Но Кэролл не вышел из себя. Напротив, в его голосе появились мягкие нотки, и он положил руку на плечо Роллинса.
– Спокойно, спокойно, старина! – вкрадчиво сказал он. – Не стоит терять голову. А если я и держал вас в неведении насчет Дональдсона, то разве не ясно, что я делал так только для того, чтобы сохранить собственное лицо на случай провала? Допустим, я рассказал бы о Дональдсоне, а тот обманул бы меня и на самом деле улизнул. Роллинс, я стал бы посмешищем. Разве не ясно? Конечно, вам ясно – вы сами поступили бы так же. Готов поспорить, вы сами знаете об этом деле что-то такое, чего не знаю я. Ну?
Роллинс внезапно успокоился, очевидно, смягчившись.
– О чем это вы? – угрюмо буркнул он. – Знаю что-то об этом деле?
– Нет ли у вас маленькой улики или чего-то, что вы припрятали для себя? Какой-нибудь вещицы, которую вы пытаетесь приберечь для себя?
Роллинс явно не понимал, о чем это говорит Кэролл.
– Ну, разве это не так? – продолжал коротышка.
Роллинс злобно взглянул в глаза Кэролла.
– К чему это вы клоните? – рявкнул он. – Снова пытаетесь выставить меня этакой обезьянкой? Потому что вы…
– Нет, в самом деле. Роллинс, поверьте – я ничего такого не задумал. Если я поступил несправедливо, то извиняюсь. И, пожалуйста, давайте не будем больше препираться. Это ничего не дает никому из нас, и временами вы заходите слишком далеко.
– Я не…
– Стойте! Роллинс, осторожно. Нет смысла доводить все до предела. Давайте будем рассудительны.
Роллинс успокоился так же внезапно, как только что вспыхнул. Он сел обратно на стул и небрежно развалился на нем.
– Если так, то, положим, вы расскажете, как так получилось, что Дональдсон является вашим детективом.
– Ну-у, боюсь не смогу.
– То есть не хотите!
– Пожалуйста, не подгоняйте мои слова к вашим домыслам. Я сказал, что не могу, и это значит, что я не могу! То дело, которое привело Дональдсона к месту дворецкого в этом доме, не имеет никакого отношения к убийству. И я не хочу обсуждать дела человека, заплатившего мне гонорар. Вот и все.
В глазах Кэролла промелькнуло что-то подозрительное, и он добавил:
– Это вопрос этики.
Роллинс покачал головой.
– Как по мне, звучит глупо. И если вы собираетесь придерживать всю информацию при себе, то я не понимаю, зачем я вам тут, – Роллинс начал подниматься, но Кэролл остановил его.
– Нет, я бы предпочел, чтобы вы остались. Как я уже говорил этим джентльменам, всегда есть вероятность того, что я пойду по неправильному пути и совершу ошибку. Две головы, лучше, чем одна, а четыре – лучше, чем три.
– Особенно, когда одна из них твердолоба, как бильярдный шар, – оборвал его Роллинс.
Кэролл лишь улыбнулся.
– Да, особенно когда одна из них тверда, как бильярдный шар.
Раздался двойной звонок в дверь, а затем одиночный. Кэролл направился в холл.
– Дональдсон, – бросил он. – Я уверен, что это он.
Он исчез в холле и через три минуты вернулся вместе с Дональдсоном, лицо которого говорило о бессонной ночи, а одежда запятнана грязью. И Дональдсон был не один. На правой руке бывшего дворецкого был наручник, второй браслет которого был защелкнут на запястье тощего мужчины с бегающими глазками.
Незнакомец также был растрепан. Очевидно, его задержание не прошло без сопротивления. Он с опаской осмотрелся, и, наконец, его взгляд упал на Баррета Роллинса. Узник вздохнул и нервно закусил губу.