— Пришли, — резюмировал он, остановившись на берегу. Ровная гладь озера чернела в бледном свете луны, только серебрилась по воде узкая призрачная дорожка.
Почти такая же, как та, что вела к дому Натальи.
Стоя на одной ноге, как цапля, и судорожно цепляясь за Славика, Инга натянула резиновые сапоги. Но что-то внутри подсказывало, что в воду идти не нужно — наоборот, лучше оставить между собой и озером пару шагов сухой, жесткой земли. Отступив за край размытого бережка, Инга встала напротив лунной дорожки.
— Как вода чиста, так и помыслы мои чисты, — произнесла она ритуальную фразу. — Я не хочу ничего плохого — просто нужно поговорить.
Несколько минут стояла глубокая тишина, потом вода в камышах едва слышно плеснула, пошла мелкой рябью и лизнула волнами берег. Из темной глубины озера поднялось бледное, трогательно-беспомощное то ли детское, то ли девичье личико, сверкнуло огромными лунами глаз, вслед за ним еще одно, и еще. Три водяницы пристально смотрели на Ингу, и молочно-белые волосы плыли вокруг них невесомыми облаками.
Глава 18 Лучшее решение проблемы — хорошее вино
Глава 18 Лучшее решение проблемы — хорошее вино
Тишина длилась, и длилась, и длилась. Водяницы молча таращились на людей, поводя в темной воде бледными тонкими ручками. Эти ручки казались совершенно бессильными, по-детски слабыми, но Инга знала: если водяница захочет, обнимет так, что ломом не расцепить. И утащит на дно с неумолимостью гранитной глыбы.
— Тебе это нравится? — нарушила наконец молчание одна из водяниц. Голос у нее был высокий и чистый, как звон хрусталя. — Неужели совсем не боишься?
Инга недоуменно обернулась, и водяница, отвечая на невысказанный вопрос, указала костяной белизны пальчиком в Славика.
— Нравится, — искренне ответила Инга. — И нет, не боюсь.
— Вот как? Люди очень странные.
— У всех свои причуды, — пожала плечами Инга. Озерные водяницы, в отличие от морских, по каким-то загадочным причинам на дух не переносили мужчин. Особенно молодых. Особенно бесцеремонных, шумных и нетрезвых.
Хотя в последнем случае Инга, пожалуй, разделяла мнение водяниц.
— О чем ты хотела поговорить? — нежно прозвенела все та же водяница. Она говорила, почти не разжимая губ, и время от времени погружалась под воду, но голос продолжал звучать — такой же певучий и чистый.
— Человеческий дом с той стороны, — махнула рукой Инга. — Вы приходили туда ночью и забрали воду. Почему?
— Потому что они заслужили, — ответила водяница, и ее спутницы синхронно кивнули головами. Белые плети волос в воде сонно колыхнулись.
— Чем именно? Хозяйка этого дома обидела вас?
— Не она, — нахмурила светлые бровки водяница. — Он.
Ну да. Конечно. По мнению водяниц, всегда виноват мужчина.
— И чем же он вас обидел?
— Моет в озере всякое. Большое, грязное, воняет. И вода после него долго нечистая, — объяснила разговорчивая водяница и остановилась, погрузившись в задумчивость. — Оно… ну… такое, — водяница очертила в воздухе неправильной формы прямоугольник.
Теперь задумалась Инга.
— Такое??
— Рычит? — вмешался в беседу Славик. — Оно рычит, дымит и катится на колесах?
— Да! — водяница так обрадовалась подсказке, что даже соизволила ответить мужчине. — Да, точно! Рычит и катится!
— Машина, — перевел Инге Славик. — Этот дебил моет в озере свою «приору».
— Я думала, тут все машины моют, — Инга махнула рукой, указывая на противоположный берег. — Там колея давно наезжена.
— Рыбаки наездили и сопляки, которым всю романтику дома родители ломают. А машины в Холодных ключах никто не моет. Дураков нет. ДядьВаля, я помню, лет десять назад повадился сюда «шкоду» гонять. У нас мойка как раз закрылась, а дядьВаля таксовал — хотел, чтобы машина всегда чистая была, аккуратная. Ну и нашли дядю Валю как-то утречком в камышах. Милиция сказала, что поскользнулся на камнях, головой ударился и утонул, не приходя в сознание.
— Значит, Натальин муж еще дешево отделался, — покачала головой Инга.
— Это предупреждение, — приподнялась над волнами водяница. Стали видны тонкие, словно мраморные, ключицы и полукружия крохотных белых грудок с голубоватыми ягодками сосков. — Придет еще раз — обратно уже не уйдет.
— Поняла. Передам, — Инга замешкалась, подбирая слова. — Мы можем… как-нибудь… компенсировать вам ущерб?
— Что? — не поняла водяница.
— Женщина в доме просит прощения, — попробовала еще раз Инга. — Как мы можем загладить обиду?
— Загладить? — водяницы всколыхнулись, замельтешили, как рыбки в воде, и сбились в тесный кружок. Приглушенный разговор слился в тихий перезвон стеклянных колокольчиков.