Рука сама собой потянулась к ее волосам, намотала их на кулак — Волдеморт больше не мог себя сдерживать. Возможно, он делал все слишком грубо. Возможно, сжимал ее нежное тело руками слишком сильно. Возможно, целовал ее шею слишком жадно, оставляя красные следы. Но все это не имело никакого значения для него, это волновало лишь Поттера, который, наконец смирившись с положением, следил за происходящим, пытаясь разобраться в своих эмоциях: возбуждение, ярость, стыд — целый коктейль. Волдеморт упивался этими чувствами.
Гермиона кричала, охваченная наслаждением, а Поттер ни на мгновение не отрывал взгляда, жадно запоминая каждую секунду. Наблюдал за тем, как Грейнджер выгибается в оргазме, как размыкаются ее губы и из груди вырывается стон. Она гладила его тело, влажными беспорядочными поцелуями осыпала его лицо.
Сделав еще несколько резких толчков, Волдеморт излился в нее.
Слегка отстранившись, навис над Гермионой, внимательно следя за меняющимися эмоциями. Она открыла глаза, рассматривая его в ответ. Мечтательная расслабленная улыбка медленно сползла с ее лица, брови нахмурились, а губы вновь приоткрылись. Судорожно выдохнув, она наконец произнесла:
— Гарри, твои глаза…
— Что не так с моими глазами, милая? — поинтересовался Волдеморт, склонив голову к плечу.
— Они красные, — прошептала Гермиона, и на ее лице отразились ужас и понимание.
========== Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) ==========
Комментарий к Одна забытая страница (Том Риддл/Джинни Уизли) Автор: unknown_sweetness
Пейринг: Том Риддл/Джинни Уизли
Заданный кинк: связывание
Она аппарировала на кухню Норы вечером. Миссис Уизли как раз занималась приготовлением ужина для супруга, который должен был вот-вот вернуться с работы, когда услышала тихий хлопок. Молли подняла глаза, вокруг которых за последнее время ещё шире расползлась паутинка морщин. Увидев дочь, женщина поджала губы и покачала головой. Джинни стояла посреди комнаты с чемоданом в руках и виновато-упрямым выражением на лице.
— Опять? — тяжело вздохнула Молли, вытирая руки о передник и отворачиваясь.
Джинни закатила глаза и промолчала.
Это действительно было «опять». Если точнее — третий раз за последние семь месяцев. Раньше, правда, вместо чемодана она приносила с собой небольшую сумку с наспех собранными вещами, которую даже не успевала разложить — Гарри появлялся максимум на следующий день и уводил уже не сопротивляющуюся жену домой.
Но в этот раз всё было серьёзнее: в руках чемодан, на безымянном пальце — там, где должно быть кольцо — ничего.
— Я ушла от него, — Джинни упрямо вздёрнула подбородок.
— Ещё помиритесь… — ответила Молли, не глядя на дочь и помешивая лопаткой жаркое в сковороде.
— Мама… — хотела возразить девушка, но та перебила:
— Отнеси вещи в свою старую комнату, — она бросила взгляд на фамильные часы, на которых стрелка с именем Артура Уизли переместилась на отметку «в пути». — В спальне Билла, где ты останавливалась в прошлый раз, отец опять поставил какую-то магловскую рухлядь с работы. Его уже даже могила не исправит — была бы возможность, выселил бы нас из Норы и заставил жить в этих ужасных муравейниках в Лондоне…
Улыбнувшись привычным причитаниям мамы, Джинни оставила её одну. Она взмахнула над чемоданом палочкой, мысленно произнося «Локомотор», и направилась по лестнице на самый верхний этаж, где под чердаком располагалась её старая крохотная комнатка.
Зайдя в неё, девушка первым делом распахнула окна, выпуская затхлый воздух наружу, и заклинанием очистила помещение от пыли. Присев на постель, растерянно огляделась. Всё было точно так, как она помнила — маленькая кровать у косого окна, шкаф по левую сторону и письменный стол, заставленный коробками, напротив. Словно она и не уезжала из отчего дома, будто ничего и не изменилось. Кроме неё самой.
Джинни тяжело вздохнула и откинулась на покрывало, буравя взглядом белый потолок. В груди до сих пор назойливо царапались сожаление и чувство вины. Но не перед мамой или Гарри — она до сих пор была уверена в своём решении уйти. Была уверена ещё вчера, когда надрывала горло, бросая мужу в лицо свою боль от несбывшихся надежд и разочарований. В нём, в семейной жизни, в себе самой. И последнее, наверное, жалило сильнее всего. Ей ведь так хотелось поверить в эту красивую, идеальную жизнь — жена национального героя, свой собственный особняк, семейные вечера с друзьями и званые ужины, бесконечные интервью для модных журналов… идеальная сказка, в которую она не вписывалась. Никогда не вписывалась.
С самых малых лет Джинни была белой вороной — выросшая среди братьев, она была слишком громкой, слишком своевольной, дерзкой, не такой, как все. Как ни пыталась Молли вшить в её упрямый характер покладистость, мягкость, женственность, Джинни с грацией взрывопотама топтала чужие ожидания и нормы. Внутри неё словно горел огонь — дикий, необузданный, непримиримый. Наверное, поэтому у неё почти не было подруг — лишь Полумна и Гермиона. Но первая в принципе могла наладить контакт с кем угодно, хоть с фестралами, и потому их дружба была скорее случайностью, а вот со второй их свели обстоятельства в лице её семьи и войны. Другие девушки ещё в школе начали обходить Уизли стороной — для них она была слишком странной, непонятной, неправильной. Её не интересовали девчачьи разговоры и увлечения, и поэтому она легче находила общий язык с парнями (пусть и не всегда в переносном смысле).
Да, младшая Уизли никогда не была обделена мужским вниманием. И если поначалу ей это льстило (даже слизеринцы неоднократно засматривались на «рыженькую с Гриффиндора»), то потом надоело. Каждый из них, даже самый отъявленный с виду мачо, оказывался слабым и неуверенным в себе придурком. Никто не мог усмирить огонь внутри Джинни.
Наверное, поэтому она влюбилась в Гарри. Он не был нарочито маскулинным, а в отношениях и вовсе чувствовал себя слепым щенком, но имелась в нём та искорка, которая заставляла сердце девушки биться чаще. Стоило им остаться наедине и пройти через стадию неловкости, как из неопытного мальчишки Гарри становился непреклонным и страстным любовником. Странная порочность, властность, жестокость — от этого буквально поджимались пальцы на ногах, а бельё стремительно намокало. Он мог быть груб, не терпел неповиновения и любил крепко фиксировать партнёршу, заставляя ту добровольно подчиняться и подставляться под жёсткие ласки.
Словом, в его омуте водились такие черти, что Джинни готова была им поклоняться.
Но это продолжалось только до финальной битвы. В тот день, когда Гарри умер и воскрес, когда закончилась война, он изменился. Долгое время Джинни не могла понять, что именно произошло, почему он стал таким инертным и обыденным. Куда делись его искра и страсть. И лишь недавно, спустя несколько лет брака, он рассказал, что в тот день вместо него на поле битвы умер крестраж — частица души Тёмного Лорда. И как бы страшно Джинни ни было это признавать, кажется, именно та часть тьмы, спрятанная за зелёными глазами Гарри, привлекала её непокорную натуру.
С тех пор всё пошло наперекосяк. В отношениях появился разлад — Гарри успокоился, остепенился, мечтал о детях и стабильности, а Джинни всё так же продолжала гореть, правда, в рутине и скуке её огонь, скорее, слабо тлел и сжигал нутро неудовлетворённостью. Поэтому она ушла, чтобы не потерять себя окончательно.
Джинни поднялась с кровати и подошла к открытому окну. Сумерки густым туманом покрыли бескрайние поля. Папа, скорее всего, пришёл с работы, и они с мамой наверняка сейчас сидят на кухне, ужинают и осуждают свою непутёвую дочь. Джинни поморщилась — спускаться к ним не было никакого желания. Вместо этого она подошла к своему столу и провела пальцами по большой закрытой коробке, что стояла прямо на нём. Не зная, чем себя ещё занять, девушка сняла крышку и достала из коробки свои старые тетради, учебники, мантии и другие школьные принадлежности. Щемящая ностальгия захватила Джинни, и, улыбнувшись, она села на стул и принялась рассматривать свои сокровища.