Е в д о к и я (Евгению). Павле надо бы с дровами помочь. И крышу починить. Как дождь — с потолка капает.
П а в л а (замялась). Не к спеху, Дуня. Страда кончится, тогда… Рожь-то нынче стеной! Упустишь час — сторицей взыщется. Колосья ждать не будут, мы подождем.
Е в г е н и й (внимательно поглядев на Павлу). Обещаю, тетушка. Тепло в доме и крыша над головой — это самое главное.
П а в л а (растроганно прослезилась). Советский ты! Наскрозь советский!
А л е к с а н д р. Ну, а какой же? Турецкий, что ль? Не беспокойся, Евгений. Ты знай в поле преуспевай. С завтрашнего дня возьмусь я за ремонт ее хором. Хотя, если честно, давно пора их в печь…
П а в л а. Да ты что, ты что, Алексан! Степан мой строил…
А л е к с а н д р. Степан!.. Ох уж этот мне Степан!.. Идем, Павла, провожу тебя, как в молодости бывало.
Все улыбаются.
Е в г е н и й. Ну, я пошел, мама…
Е в д о к и я. А не поздно? Ночь уж на дворе.
Е в г е н и й. Там ждут меня… Я обещал… Надо пойти сказать, что я… принимаю бригаду. (Направляется к выходу.)
С е р г е й. Подожди, я с тобой. Провожу.
Е в д о к и я. Я посвечу вам у крыльца. На улице темень. (Берет с полки фонарик.)
Все, кроме Ивана и Инны, уходят.
И н н а. Ты с ума спятил, столько денег!.. И мне ни слова… Я же привезла целый чемодан вещей. Мы ведь договорились…
И в а н. Женька только что вернулся из армии. Нужно парню одеться? Брат он мне или нет?
И н н а. Только, пожалуйста, не кричи. Можно подумать, я виновата, что ты не писал матери писем.
И в а н. Приехали! Показали себя! Курортники!
И н н а. А что, собственно, произошло?
Иван вдруг резко поворачивается и уходит. Вскоре слышится его голос: «Женька! Сережка! Я с вами!..»
(Одна.) Я никогда его таким не видела… Никогда…
Входит Е в д о к и я.
Е в д о к и я. Что же ты не пошла с ними? Может, отдохнуть хочешь? Я приготовила постель в чулане. А хочешь — со мной на печке?
И н н а (взвизгнув). Ваня! Иван! (Выбегает на улицу.)
Е в д о к и я. Ничего, глядишь, попривыкнет, разберется, что к чему… Известно, трудно ей, городской, понять нас, деревенских… (Усмехнулась.) Бульбока завели. Надо же! По три кило мяса жрет… (Садится, дремлет, уронив голову на подоконник.) Ничего, все образумится… Все образу… (Счастливая, засыпает.)
Свет постепенно гаснет.
В распахнутые окна там и сям видны огоньки…
Дорога. Справа крыльцо кафе «Рябинка». Вывеска самодельная. Конец августа. Полдень. Со стороны центральной усадьбы, что виднеется вдали, звучит по радио:
Опираясь на палку, по дороге идет Александр. Сел на ступеньку крыльца, отдыхает, слушает песню. На крыльцо выходит Оля в белом халатике. Прикрепляет на косяк двери листок бумаги.
О л я (увидев Александра, радостно). Александр Михайлович! Здравствуйте.
А л е к с а н д р. Что?.. А! Олечка! Здравствуй, милая.
О л я. О чем задумались?
А л е к с а н д р. О том, что ушло навсегда. О молодости, Олечка. Шел по полям, по лугам… Искал вчерашний день… Нет ли у тебя чего-нибудь выпить?
О л я. Морс. Квас. Компот.
А л е к с а н д р. А покрепче?
О л я (оглядываясь по сторонам). Строго насчет спиртного. Но для вас…
Шум подъезжающей машины.
С рынка вернулись. На Феньке опять новое платье.
Александр и Оля уходят в кафе. Слышно, как дверь запирается изнутри на засов. Входит З а х а р с узлами. За ним — Ф е н я, нарядная, веселая. Направляются к кафе.
З а х а р (кладет узлы на крыльцо, дергает за дверную ручку, барабанит в дверь). Как ни приду — все заперто. Столовая называется.
Ф е н я. Не столовая, а кафе. (Показывает на вывеску.)