А л е к с а н д р. Уж коли разговор по душам — поговорим. Придется ли нам еще вот так, начистоту… Я тоже рад этой встрече и этому разговору. Думал много о том времени, о той ночи, о том мешке овса… Пытался оправдать тебя…
З а х а р. «Пытался»!
А л е к с а н д р. Пытался и не мог. Не мог я тебя оправдать. Мне казалось, ты это понял.
З а х а р. Надеялся, Захар все забыл? Захар все простил! Так нет же, нет! Не забыл и не простил! И не только той ночи. Ты хотел впрячь меня с собой в одну упряжку. Тебе удавалось командовать бабами, но я — мужик. И у меня была своя голова на плечах, свои думы и мечты о счастье. Ты старался, как говорил, на благо людей. Где ж оно, твое благо? Клянчишь пенсию, как милостыню!
Входит П а в л а.
П а в л а. Не помешала? (Александру.) Евдокия прислала. Ужинать ждут.
З а х а р. Еще одна… пенсионерка, богом и людьми забытая! (Павле.) Может, и тебе справочку дать, что верой и правдой служила земле колхозной? Что в три погибели гнулась, ожидаючи золотые горы, которые сулил Алексан Михалыч? Глядишь, пенсию на рублик-другой прибавят. А то, не дай бог, избушку твою ветром сдует. Хоть крыльцо починишь… Или несколько полешков дров прикупишь. (Смеется.)
П а в л а (подошла к Захару). Плюнула бы в твою рожу, да слюны жалко. Пенсию мне прибавили. Хватает. И крыльцо Алексан уже починил. И дрова привезли… Зачем ты пришел сюда, Алексан? У него же заместо души колючая проволока.
З а х а р. Кикимора болотная!
А л е к с а н д р. Никому ты не нужен, Захар. Я уже все сделал. Люди меня еще помнят. Помнят добро… тяжкое для страны и колхоза время. Просто я хотел убедиться… Проверить… Не ошибался ли я в тебе. Не ошибается ли мой племянник. И еще хотел узнать, но так и не узнал, за что тебя в колхозе держат. И как честные люди, колхозники-труженики, терпят тебя на колдуновской земле. Похоже, просмотрели мы тот момент, когда ты в черта стал превращаться… Глянь, Павла, у него уже рожки начинают расти!
Александр и Павла, смеясь, уходят.
З а х а р (бросается к зеркалу, щупает лоб). Настасья! Жена!
Появляется Н а с т я. Она уже переоделась. На ней светлая кофточка. Красивые волосы забраны сзади в узел.
Где Дрозд?
Н а с т я. Ушел. Не приду, говорит, больше.
З а х а р. Гм… А на какие шиши он думает бражничать?
Н а с т я. Не пьет, говорит. Завязал.
З а х а р. Развяжет…
Н а с т я. Что с помидорами делать? Может, в колхозную столовую отнести? Не пропадать же добру.
З а х а р. Поговори мне.
Н а с т я. Я бы на месте Феньки давно ушла из этого дома.
З а х а р. И ты против меня?
Н а с т я. Все в поле, а мы на рынок. Стыдно людям в глаза смотреть.
З а х а р. Стыдно с голым задом ходить. А у нас в доме все есть. (Оглядев Настю с ног до головы.) Ты чего это вырядилась?
Н а с т я. Захотела — и вырядилась.
З а х а р. Не праздник вроде.
Н а с т я. Когда шла за тебя замуж, думала: вот заживем! Муж хозяйственный, не пьет, не курит… (Вздохнув.) Какая я веселая была…
З а х а р. Веселись, кто мешает.
Н а с т я. Сижу, как муха в паутине.
З а х а р. Пожужжи мне тут!
Н а с т я. Слыхала я ваш разговор с Алексаном. Как жить мне с тобой? Как жить… Не знала я всей правды, за что тебя Алексан из дому выгнал. Ты мне другое плел, и я верила. Как жить, Захар?..
З а х а р. Запричитала. «Как жить, как жить». Захаров хлеб тебе уже поперек горла застрял?
Н а с т я. То-то и оно, что «Захаров». А я хочу иметь свой кусок. Не век же мне молодушкой быть. Придет время на пенсию идти. Тоже справочку у тебя Христа ради просить?
З а х а р. Ну вот что, Настасья. Надумала разрушать семью — разрушай. На мой век баб хватит. Полдеревни одиноких.
Н а с т я (решительно). Из дому никуда не уйду! Отгорожусь, прорублю дверь и буду ходить. (Уходит.)
З а х а р (сокрушенно вздохнув). Не день, а сплошные пережитки!
По тихой ночной деревенской улице идут И в а н, С е р г е й и Е в г е н и й.
С е р г е й. «Деревня, где скучал Евгений, была прелестный уголок…»
И в а н. Сонное царство. Когда-то мы до рассвета девчат провожали. И гармонь не смолкала…
С е р г е й. И собаки лаяли, и петухи кукарекали. Что молчишь, бригадир? Куда подевал девчат? Петухов? Собак? (Трясет Евгения за плечи.)