И в а н. А что?
Е в д о к и я. Бабы спрашивают.
И в а н (улыбаясь). А ты им что отвечаешь?
Е в д о к и я. Начальник. А какой начальник — знать не знаю.
И в а н. Я начальник управления, мама. Есть такое управление — по координированию и согласованию… Поняла?
Е в д о к и я (растерянно кивая). Поняла… Поняла, сынок.
Иван уходит.
П а в л а. Счастливая ты, Евдокия…
Е в д о к и я (сияя). Когда раздавали красоту, я спала, а когда счастье — встала.
П а в л а. И я хоть погреюсь у чужого счастья… Споем, что ли? Вспомним молодость?
А л е к с а н д р. Только от Захарова дома отойдем подальше, а то пса разбудим.
П а в л а. Сам-то Захар не спит, деньги считает. (Смеется.)
Е в д о к и я. Охо-хо… Не справиться Евгению…
П а в л а. То горевала, что в город собирался, а теперь горюешь, что остался.
Е в д о к и я. Характеру хватит ли?
П а в л а. Давай споем. Пусть все слышат — и те, кто спит, и те, кто в поле… (Запела тоненьким голосочком.)
Евдокия, Павла и Александр уходят. Озираясь по сторонам, из ворот выходит Н а с т я, садится на скамью.
Н а с т я (робко запела).
Во дворе Захара протяжно, жалобно завывает пес. По улице идут Т о с я и Ф е н я с серпами. Увидев Настю, останавливаются.
Т о с я. Настасья? Ты ли это? За ворота вышла, да еще поешь?!
Н а с т я. Старухи распелись, и я… (Фене.) Может, вернулась бы, а? Как сразу пусто стало без тебя…
Т о с я. Покамест у меня поживет, а там видно будет.
Н а с т я. Куда же вы с серпами-то на ночь глядя?
Т о с я. Кончилась райская жизнь, Настасья. Шум в поле… И нам не спится… Петухов уже в поминальник наши Колдуны записал. За упокой пел… Гремит земля колдуновская!.
Н а с т я. Подождите, тогда уж и я с вами. (Уходит и тут же возвращается с граблями.)
Т о с я. На кого же ты мужа оставляешь? Гляди, уведут — глазом не успеешь моргнуть! (Звонко смеется.)
Голос Захара: «Настасья! Жена!»
Проснулся!
Настя стоит в нерешительности.
(Насте.) Ступай, жена, оберегай сон хозяина. А мы, холостушки, пойдем своей дорогой.
Тося и Феня уходят.
Появляется И н н а. Она в брючном костюме.
И н н а (поеживаясь от ночной прохлады, тихо напевает).
(Насте.) Привязалась ко мне эта песня…
Н а с т я. А что же вы не в поле? Ваши все там.
И н н а. А меня, как Фирса в «Вишневом саде», забыли.
Н а с т я. Как кого?
И н н а (улыбается). Да так… В какую сторону они пошли?
Н а с т я. Идите прямо, а потом налево, по стежке… Не заблудитесь?
Голос Захара: «Настасья! С кем ты там разговариваешь?»
Настя испуганно косится на ворота.
И н н а (грустно усмехнувшись). Мы с вами обе, кажется, заблудились…
Опушка леса. Рябины с красными гроздьями. Вдали сжатое поле. Рокочет, не умолкая, комбайн. На переднем плане несколько суслонов. Появляются Е в д о к и я и П а в л а. Праздничные, в руках сумки, бидоны, ставят их на землю.
Е в д о к и я (трогает колосья). Понапрасну бранили колдуновскую землю.
П а в л а. Пора бы уж обедать. То на поле никого не прогонишь, то с поля не угонишь… А сыновьям твоим в охотку работа. Не отвыкли. И сноха повеселела.
Е в д о к и я. Вчера помогла мне ужин сготовить. Посуду вымыла. Спросила, как я себя чувствую, не устала ли.
П а в л а. А матерью не называет, все по отчеству… как басурманка какая.
Е в д о к и я. Волос у нее красивый…
П а в л а. Вшивьон небось нацепила.
Е в д о к и я. Верно говорит Алексан: злая ты. Радоваться не умеешь. Она ко мне с уважением, к мужу ласкова. Чего еще надо? В Москву меня приглашала… вместе с тобой.
П а в л а. Со мной?..
Е в д о к и я. Так и сказала: вместе с Павлой Кондратьевной.