Пронин тяжело вздохнул. Его лицо было осунувшимся, с черными подглазьями.
— Вы, наверное, знаете Кайля? — выдавил он.
— Знаю, знакомая фамилия, — улыбнулся Миронов. — А работается-то как?
— Плохо. Очень плохо.
— Работа не нравится? Мало платят?
— Нет, не в этом дело, — сказал Пронин. — Жулик он, Кайль.
— Так это давно известно. При первой встрече, если помните, я вам об этом говорил.
Пронин промолчал.
— Чем лично вас, Семен Ильич, Кайль обидел? — спросил Миронов. — Оклад занизил? Премию урезал? По совместительству не оформил?
— Вы, товарищ майор, все знаете? — В голосе Пронина прозвучало беспокойство. Он побледнел, испуганно отвел глаза.
— Вы только не расстраивайтесь, — успокоил Миронов. — Я знал, что вы к нам придете, был убежден.
— Вы верите мне? — Пронин привстал. — Верите? Я давно к вам собирался…
— Почему же не пришли?
— Ходили некоторые, — неопределенно ответил Пронин. — А что толку?
— Куда ходили?
— К директору. В партком. В управление.
— Ну и как?
— Кайль всех выгнал.
— Как выгнал?
— Взял да и выгнал, как склочников.
— И все-таки ради чего вы выгораживали Кайля на следствии и на суде? Не понимаю…
— Не о себе, товарищ майор, я тогда думал. Мне дали понять: продашь — пеняй на себя, а у меня жена, дети…
— Понимаю, Семен Ильич. Понимаю, но хочу, чтобы и вы меня поняли.
— А насчет Кайля я сейчас готов дать показания. И Пронин протянул майору тетрадь.
Когда Пронин вышел, Миронов снял китель, повесил его на спинку стула. И в этот момент в кабинете появился Родичкин.
— Я тебя завтра ждал, — сказал майор. — А ты с опережением и, вижу, не с пустыми руками. Садись, рассказывай…
То, что добыл Родичкин в Новосибирске, во многом проясняло ситуацию. Оказалось, Кайль именно там, в Новосибирске, вырос от мастера до главного технолога завода. Его непосредственным начальником был не кто иной, как Грилов, человек крутого нрава, непомерных амбиций и устремлений. Он напористо пробирался к директорскому креслу и добился своего. Судьбы обоих самым тесным образом соприкасались и переплетались. Их, как говорится, сам черт связал веревочкой.
Как-то Кайль зашел к директору и, переминаясь с ноги на ногу, сказал, что ему позарез нужны деньги.
— Сколько? — в упор спросил Грилов.
— Двадцать тысяч, — выпалил главный технолог.
— Ого, ну и аппетит у тебя!
— Через год верну с удвоением, — заверил Кайль.
Они поняли друг друга без объяснений. Грилов вынул из сейфа несколько пачек банковских упаковок и положил перед главным технологом.
Кайлю эти деньги были нужны для того, чтобы приобрести современное оборудование. Через год он, как и обещал, с удвоением вернул долг.
— Игра, вижу, стоит свеч, — улыбнулся Грилов и предложил пустить деньги в новый оборот.
Кайль этого и ждал. Он знал аппетит директора, жившего отнюдь не на зарплату, и стремился быть связанным с ним не только служебными отношениями.
— В старом здании есть бесхозный закуток, — сказал Кайль.
— Есть, — подтвердил Грилов. И тут же спросил — А оборудование? Где ты его сейчас возьмешь?
Кайль вращался в среде «цеховиков», знал конъюнктуру рынка, освоил и «теорию» хищений — эффективные и безопасные методы подпольного обогащения.
— Оборудование будет, — заверил он и разложил перед директором схему предполагаемого небольшого предприятия для производства дефицита.
Грилов оживился:
— Выбивай оборудование. Остальное — в наших руках.
Кайль скооперировался со «специалистами», и в «бесхозном закутке» началось изготовление того, что пользовалось повышенным спросом и приносило солидную прибыль.
В конце концов отлаженный ход преступного промысла был остановлен. Суда, правда, директор с главным технологом избежали, но были уволены с работы и исключены из партии. «Дружки» разъехались: Кайль подался в Ленинград, а Грилов вынырнул в Москве. Это было время, когда «теневые» дельцы кучковались, делили сферы влияния, превращали в объект купли-продажи всё: законы и должности, справедливость и честь. За кругленькую сумму Грилов восстановился в партии и получил кресло в министерстве, а когда началась очередная реорганизация, возглавил управление в Ленсовнархозе.
В Ленинграде Грилов действовал в стиле Остапа Бендера — добывал деньги, не входя в конфликт с Уголовным кодексом. Он начал с того, что предложил разделить ОКБ одного из заводов на два отдела — конструкторский и отраслевой. Разделить с целью, казалось бы, вполне благой — дальнейшего развития отрасли. В министерстве его поддержали.