Миронов был крайне подавлен, но у него хватило ума не сорваться в этот критический момент, не наломать дров. Стиснув зубы, он терпеливо ждал.
— К какому же выводу вы пришли? — перебив Гаврикова, спросил комиссар.
— Мы, товарищ комиссар, все тщательно изучили, проанализировали и пришли к выводу, что дело подлежит прекращению, как необоснованно возбужденное, — сказал Гавриков.
Он извлек из папки лист, на котором был отпечатан небольшой текст.
— Мы, товарищ комиссар, подготовили постановление. Просим вас его утвердить.
Выждав, пока начальник управления ознакомится с содержанием постановления, подполковник повернулся к Миронову.
— А майора мы пригласили для того, чтобы решить вопрос о наказании…
— Так сразу и наказывать? — взглянув на Миронова, спросил комиссар.
— Если не признает свои ошибки, — поспешно ответил Гавриков.
Комиссар показал глазами, чтобы подполковник сел.
— Все так думают? — спросил он.
— Так точно, товарищ комиссар, — твердо сказал Симаковский.
Дюрич посмотрел на Миронова:
— А вы, майор, что скажете?
Миронов был натянут как струна, ему впервые за все это время стало не по себе, стало страшно. «Решить вопрос о наказании, — пронеслось в голове. — Вот к чему клонят, понуждают к покаянию, в холуя хотят обратить. Нет, объехать меня не удастся — битая лошадка». Возраставшая тревога теперь принимала другой Характер, уходила вовнутрь. Майор, отчетливо представляя ситуацию, соображал, что теперь все зависит от него самого, что выпала ему та минута, которая не выпадет больше никогда.
— Товарищ комиссар, я не понимаю, что здесь происходит, — сказал он. — Оказывается, главный виновник — это я. Посягаю на безвинных должностных лиц, а те, кто организовал липовую организацию, всего лишь невинные овечки. Когда их потревожили, сразу началась какая-то непонятная возня…
— Не увлекайтесь, майор, — поморщился Симаков-ски^. — Не забывайте, где находитесь.
— А что, нижестоящий не имеет здесь права на свое суждение? — облизнув пересохшие губы, спросил Миронов. — Думаете меня сломать? Нет, я этого так не оставлю. Если же и у вас, товарищ комиссар, я не найду понимания и поддержки, то в таком случае мне терять нечего. На компромисс со своей совестью не пойду. Помимо того что я начальник ОБХСС, я еще и секретарь партийного бюро. Согласно Уставу партии, имею право жаловаться, если не согласен с какими-то решениями. В данном случае я вижу, что вместо объективного анализа, вместо поддержки и помощи в оперативной работе по делу чинится расправа…
— Ну, это уж слишком, майор, — упрекнул комиссар. — С чем вы не согласны? Давайте конкретно.
— Гавриков здесь говорил о премии, — сказал Миронов. — Правильно, они выплачивались и будут выплачиваться тем, кто их заслужил. Эту истину никто не оспаривает. Я же веду речь о другом. О других премиях.
Майор перевел взгляд на Гаврикова.
— Вы, товарищ подполковник, изложили суть дела только с одной стороны, — продолжал Миронов. — Вы пытались убедить комиссара в том, что премия в ОТО в сумме восемьдесят тысяч рублей выплачена вроде бы законно. А почему вы умолчали о том, что часть этой премии аккуратно собирается и так же аккуратно передается руководству отдела? А если смотреть глубже, то мы имеем дело с необычным социальным явлением, с коррумпированной преступностью.
— Ну, майор…
— Да, да, реально существует организация, которая сосёт государство. И немалые деньги — полмиллиона в год плюс премиальные. Как же можно такое игнорировать?
— Такое надо доказать.
— Доказано, товарищ подполковник. А вы умолчали об этом в своем докладе.
Лицо Дюрича напряглось.
— Вы, майор, отвечаете за свои слова? — спросил он спокойно.
— Так точно. В деле есть акт ревизии КРУ. И заключение специалистов, участвовавших в проверке, — ответил Миронов, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— И куда идут эти деньги?
— Премии собирают и передают начальнику отдела Кайлю. Это доказано. Двое сборщиков допрошены. Они подробно рассказали, как собирали премии, подтвердили это на очных ставках с теми, кто им передавал деньги.
Комиссар Дюрич хмурился, начал нервничать.
— А остальные? — спросил он.
— Предстоит установить. Это, как вы понимаете, в компетенции прокуратуры. Но я не отступлю. Вплоть до того, что прямо из этого кабинета пбеду в Москву к Генеральному прокурору, в ЦК партии. Это во-первых. А во-вторых, как в данном случае понимать позицию подполковника Гаврикова? Почему он защищает преступников? Я уж не говорю о Симаковском, от которого тянется прямая ниточка к Кайлю…