Дюрич резко отодвинул от себя текст постановления. Некоторое время о чем-то разумывал, потом пододвинул к себе дело и написал: «Направить прокурору города Ленинграда для производства дальнейшего расследования».
Гавриков нервничал, пытался это скрыть и от этого волновался еще больше. Он несколько замешкался, а Миронов, секунду поколебавшись, шагнул вперед и взял дело из рук комиссара.
Дюрич встал, давая понять, что разговор окончен.
— Окажите, товарищ майор, помощь прокуратуре, — сказал комиссар и отошел к окну.
В приемной Гавриков потребовал дело себе, но Миронов не отдал.
— Я сам снесу в канцелярию, — сказал он.
Больше их пути не перекрещивались. Наступит день, когда Гавриков и Симаковский будут изобличены в служебных злоупотреблениях и во взятках, арестованы и осуждены…
7
Прошло два дня. Миронов поехал в прокуратуру к следователю, принявшему к своему производству дело № 10256.
— С тобой, Алексей Павлович, не соскучишься, — непритворно удивился тот, увидев в дверях Миронова. — Я, откровенно говоря, еще не готов к разговору. Успел лишь перелистать дело, составить разве что зрительное впечатление. Вот показания читаю…
— А ты, Игорь Семенович, не торопись. Знаешь, сколько эта волынка тянется?
— Считай, год скоро.
— Вот то-то. Дорога, как видишь, длинная. Да и не прямая. Если рассказать — не поверишь…
И Миронов в общих чертах посвятил следователя в свои передряги.
— А теперь скажи, Игорь Семенович, были у тебя гонцы от Кайля?
— А тебе это откуда известно?
— Сорока на хвосте принесла.
— Да, нюх у тебя, Алексей Павлович, позавидуешь. Миронов думал о своем.
— Теперь, надо полагать, лед тронется. Дело интересное, я бы сказал, необычное. Так что…
— Может, и необычное, но, понимаешь… оно не по мне, не по характеру. Ты же меня немного знаешь.
Миронов знал Игоря Семеновича, и то, что тот сказал, не было притворством. Следователь трезво оценивал ситуацию, свои возможности и способности. Он был порядочным и честным человеком.
— Тогда откажись, — предложил Алексей Павлович. — Еще не поздно.
Игорь Семенович без особой надежды спросил:
— Ну а кто его примет? Ты же знаешь, что все это не так просто.
— Есть один человек, — успокоил Миронов.
— Кто?
— Белов. Иван Иванович Белов.
— Ты уже говорил с ним?
— Думаю, согласится, — уклончиво ответил Миронов.
Он покривил душой: зачем обижать товарища? Такой исход майор предвидел, когда узнал, кому передано дело. И сразу, разумеется, стал прощупывать почву. Вспомнил Белова, которого и сам немного знал, и был о нем немало наслышан. Белов был мыслящим человеком (что само по себе уже достоинство) и к тому же слыл мастером следственной тактики. «Только Белов способен в этом разобраться, довести дело до логического конца, — думал Миронов. — Въедлив, способен схватить главное, оценить, докопаться до сути».
Он встретился с Иваном Ивановичем Беловым, рассказал ему все как есть.
— Ну что ж, — одобрительно улыбнулся Иван Иванович.
Так дело оказалось у Белова, старшего следователя прокуратуры города Ленинграда.
Миронов наконец-то облегченно вздохнул.
Кайль, узнав, что дело направлено в прокуратуру, забеспокоился — так нервничают собаки перед землетрясением.
Утром он был у начальника своего управления.
— Жареный петух клюнул? — Грилов приподнялся из-за стола, протянул руку.
— Соркин раскололся. — Лицо Кайля сложилось в извиняющуюся полуулыбку.
Грилов откинулся на спинку кресла, ухмыльнулся, сощурив глаза. Он считал себя всеобщим благодетелем и старался этому соответствовать — импозантная внешность, мягкие, обходительные манеры.
То, о чем рассказал Кайль, насторожило Грилова, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Трус твой Соркин, — сообщил он. — Решил выйти из игры, а о последствиях, олух, не подумал. Ладно, я сам с ним потолкую.
Кайль подобострастно глядел на хозяина.
— Да, круто берет, — продолжал Грилов. — Много, видно, ему известно. Слишком много…
Грилов имел в виду Миронова: он принципиально не произносил вслух его фамилию.
— Сегодня в шесть утра, — информировал Кайль, — внезапно произведены обыски, изъяты документы по отделу.
— А тебя не тронули? — Грилов глянул подозрительно. — Еще кого?