Следователь предложил сделать перерыв, но Сладкова возразила:
— Нет, надо кончать эту комедию. Я извелась, устала. Что там у вас еще?
— Вот признание Ольги Кравцовой и Тамары Тимониной, — перелистав дело, сказал Малюков. — Они обвиняют вас в сводничестве. К тому же Гогия взял у одной в долг тысячу рублей, а у другой — пятьсот. Обещал через неделю отдать — и как в воду канул. Не знаю, какими мотивами вы руководствовались, когда в счет долга Гогии отдавали Кравцовой дубленку, а Тимониной — лайковый пиджак…
— Исключите и эти вещи, — убито произнесла Сладкова.
— А остальные?
— Остальные у преступников.
— А кто, скажите, у «Пассажа» продавал каракулевую шубу?
Сладкова энергично подняла голову, округлила глаза.
— На что другое, но на такое я не способна.
— Есть свидетель. Опять-таки ваша знакомая.
— Она меня с кем-то спутала.
— Вы, естественно, могли ее не видеть. Но Галина Николаевна вас…
— Боже мой! — воскликнула Сладкова — И эта… Все против меня…
— Осталось, как видите, совсем немного вещей в списке, — оторвав взгляд от бумаги, сказал Малюков. — Заниматься их розыском бессмысленно. Надеюсь, что вы сами понимаете это. У следствия, как видите, есть полная уверенность в том, что налета на вас не было и что никто ваши вещи не похищал… Будем считать, что следствие подошло к концу.
Малюков немного выждал и заключил:
— Вам, Ия Александровна, предъявляется обвинение в преступлении, предусмотренном статьями 180, часть 2-я, 181, часть 3-я, и 15–93, часть 3-я, УК РСФСР. Ознакомьтесь с постановлением…
— Я признаю себя виновной. Надеюсь, следствие проявит ко мне гуманность и снисхождение: не будет до суда меня арестовывать, — всхлипнула Сладкова.
Малюков холодно сказал:
— О гуманности вам, Сладкова, следовало бы думать раньше, когда вы брались за перо и возводили напраслину на милицию и прокуратуру. Вы будете арестованы, прокурор утвердит обвинительное заключение и направит дело в суд.
— Где же справедливость? — Сладкова нетерпеливо закурила. — Я же призналась!
— Верно, признались, но только под тяжестью улик. Признались, когда факты отрицать стало невозможно. Ваше преступление доказано. Вы совершили его продуманно, сознательно вследствие морального падения, надеясь, что оно не будет раскрыто. У вас был, повторяю, шанс. Вы им не воспользовались.
— Я запуталась, — сказала она с отчаянием. — Не заметила, как началось раздвоение. Хотелось красиво жить, любить, быть любимой. Это же так естественно! И тут подвернулся Гогия. Щедрый, ласковый. Все заслонил. Все! Не справилась. Потеряла голову. Стала сжигать мосты. Захлестнула блажь — хотелось иметь дачу на берегу моря, машину, яхту, много денег. Вот и занесло…
«Вот она, истина, — думал Александр Николаевич. — Билась за призрачное счастье, пока не сломалась».
— Теперь-то, надо полагать, прозрели? Извлекли урок?
Сладкова тяжело вздохнула.
— Слишком поздно. Такая, видно, судьба.
— Да, ее не обманешь. А вот осилить… Осилить, пожалуй, можно.
— Не надо, Александр Николаевич. Есть правило: лежачего не бьют.
— Не понял, поясните.
— Ходила к мужу. — Сладкова печально вздохнула. — Сделать это было нелегко, но пересилила себя. Он выслушал и не простил. Сын тоже отвернулся…
Убитая горем, она не торопилась, как раньше, уходить. Малюков тоже ее не торопил, дал возможность излить душу. В ее тоне, в ее глазах, в том, как она теперь себя вела, созревало прозрение. Начинался суд над собой, над тем, что произошло.
СЛЕДЫ НА ЧИСТОЙ БУМАГЕ
Рывком распахнулась дверь, и в кабинет стремительно вошел желчно-худой, высокий полковник. Бросив недовольный взгляд на Миронова, он обратился к женщине, невозмутимо сидевшей за приставным столиком:
— А я, Екатерина Васильевна, с ног сбился! Ищу тебя, всех обзвонил. А ты, оказывается, вот где. — И, повернувшись к хозяину кабинета, с металлическим оттенком в голосе спросил — В чем полковник? Почему держите мою жену?
Миронов давно точил зуб на столовую, в которой нередко и сам обедал. И вот однажды на дне рождения давнего приятеля он оказался свидетелем такого разговора.
— Вкусно, Мария Трофимовна! Очень все вкусно, пальчики оближешь…
Гости наперебой расхваливали кулинарные способности хозяйки.