– Как ты сюда попал? – спросила она хрипло.
Хруст стих. Юля повернулась – мальчишка с виноватым видом выводил узоры по столу.
– Я на время взял, потом верну, – пообещал тот, накрывая камень ладошкой.
Когда Совенок отнял руку – на шее снова ничего не было. Юля нервно сглотнула, отвела взгляд от цыплячьей груди ребенка, досчитала до десяти.
Картинка начала вырисовываться. Некий… пусть артефакт мог быть видимым и невидимым. И с его помощью Совенок попал к ней. Откуда? Кидаться с воплями «Ты пришелец?» нельзя, ребенок может испугаться.
– Ты знаешь, как называется мой мир и моя планета? – зашла она издалека.
Ответ Совенок нашел быстро:
– Земля.
– А твой? – спросила Юля, затаив дыхание.
– Шайрат.
Еще через полчаса осторожных расспросов, три стакана воды и тридцать капель валерианы случившееся с Совенком стало более или менее понятным.
Обидевшись – она так толком и не поняла на что, но оценила по эмоциям Совенка на десять баллов из десяти, – мальчишка стащил дядин амулет и удрал на Землю. Здесь он помыкался, однако быстро разобрался, что к чему. Под машину не попал, в полицию тоже, а вот остальное…
– Добрые дяди пахли плохо, зато куртку подарили, еще и накормили, – делился он пережитым.
Юля содрогалась, но мысленно благодарила дядей за заботу. Играть одному на площадке было скучно, к детям идти он не решился, и потому Совенок быстро заскучал и отправился к Юле. Почему и как нашел – не ответил.
– А как ты наш язык понимаешь? – спросила она напоследок, видя, что мальчик уже третий раз подряд зевнул.
Ей снова продемонстрировали фокус с появлением и исчезновением, на этот раз – камня, вдавленного в кожу на виске, и десятка мелких, украшавших правое ухо.
– Мыслевик, – пояснил деть, ткнув пальцем в камни.
Юля сделала вид, что поняла. Мыслевик так мыслевик.
– Только голова от него болит, когда используешь. – И он потер лоб.
– А давай-ка, милый, спать. Ты сейчас у меня прямо на стуле отрубишься.
Она подняла легкое тельце на руки, и малыш доверчиво обвил руками шею, прижался, прошептав на ухо:
– Ты ведь не отдашь меня?
Юля не ответила. Да и как тут ответить, когда у нее на руках не просто чужой, а ребенок из другого мира.
Когда Совенок уснул, она набрала номер отделения полиции. В этот раз ожидание было недолгим. Уже знакомому дежурному Юля кратко обрисовала ситуацию и попросила:
– Отмените, пожалуйста, заявление. Мать, буквально как мы с вами поговорили, позвонила в мою квартиру. Очень извинялась. Они из деревни в гости приехали, мальчик впервые оказался в многоквартирном доме. Остался на пару часов один и решил, что, как и в частном доме, можно выйти погулять на улицу. Вышел, поиграл на площадке, а как обратно вернуться, не знал – номер квартиры не запомнил. Пока играл, перемазался, я и напридумывала лишнее. Вы не подумайте, ребенок мать сразу узнал, она и фото их в телефоне показала. Пожалуйста, отзовите заявление. И еще раз прошу прощения за беспокойство.
Ей ожидаемо поверили не сразу. Мурыжили минут пять разными вопросами, но Юля стояла на своем. Дежурный сдался, пригрозив, что завтра или в понедельник ей могут позвонить для выяснения подробностей.
Совенку Юля постелила на диване в гостиной, и он, умаявшись, заснул быстро. Она постояла над ним – сердце болело от одной только мысли расстаться. Обругала себя дурой и пошла спать, но сон не пришел. В голову лезли разные мысли, одна забористей другой. И Юля, не выдержав, сходила в гостиную, осторожно подняла Совенка, отнесла к себе на кровать. Легла рядом, обняла щуплое тельце, и голова сразу потяжелела, расслабляясь.
Утро встретило их отличной погодой. Ярко светило солнце, намекая, что холодный май заканчивается и впереди лето. Совенок сладко сопел в ухо, закинув ногу ей на живот. Юля вздохнула, ощущая, как распускается внутри невидимая пружина, как отпускает застарелая боль. Давно это было… Очень давно. Но если бы не одна глупость и трусость бывшего, ее малышу сейчас было бы почти четыре года. Надо простить себя и его, а вот не получается… Но рядом с Совенком дышится легче. И мысли в голове крутятся такие приятные: что бы вкусное приготовить на завтрак? И чем потом заняться?
– Нравится? – спросила Юля, когда Совенок наворачивал третий по счету блин.
Деть угукнул и потянулся за добавкой.
– Знаешь, я тут подумала, – Юля решила, что момент удачный, Совенок выглядел расслабленным и довольным, – может, зря ты на всех обиделся. Помню, когда я была примерно в твоем возрасте, повздорила с бабулей. Она у нас старенькой была, ворчливой. Я вспылила и решила тут же нажаловаться бабушке. Сказано – сделано. Меня не остановило то, что бабушка работала в центре города, в библиотеке, до которой было полчаса ходьбы. Отправилась туда одна, никого не предупредив. Помню, как испугалась бабушка, увидев меня, и как жалко прозвучала моя обида. Меня даже ругать особо не стали, дали коробку эклеров и отправили домой в сопровождении бабушкиной знакомой. Столько лет прошло, а мне все еще стыдно за ту глупость. Теперь я понимаю, как по-дурацки выглядела моя обида и сколько волнений принесла отлучка из дома. Но тогда я была слишком маленькой, чтобы это понять. Думаешь, почему взрослые часто запрещают или не разрешают что-то детям? Не потому, что вы глупые, а потому, что еще не выросли. Вот сравни мою голову и свою.