Юля вспомнила, как в первый месяц после призыва брата она, как обычно, принесла деньги родителям, но мать отвела ее на кухню.
– Доченька, нам с отцом много не надо. Прошу, начни жить для себя, мы и так украли у тебя столько лет… Пора подумать о себе. Двадцать шесть, а ты одна. Забудь того козла, найди нормального работящего парня. Нам с отцом большего и не надо.
Она пыталась ругаться, настаивать, но мать была неумолима. И вот уже больше полугода не брала у дочери ни копейки.
– Хорошо, мам. Позвоню в понедельник. Береги себя, ладно?
Довольный Совенок, потушив нарисованный пожар, уже бежал к ней.
– И ты себя, дочка.
Они покатались везде, где было можно. Купили сладкой ваты, съели по эскимо. Юля купила воздушный шарик в виде мишки. Совенок уже еле передвигал ноги от усталости, а ей столько хотелось рассказать и показать, но…
– Думаю, пора. – Она кивнула на скамейку, спрятанную в глубине парка за жирным кустом сирени. Здесь, вдали от основных дорожек, было тихо и сумрачно. Удобное место, чтобы вернуть ребенка домой.
– Хорошо, – с тяжким вздохом согласился Совенок. Накрыл медальон ладонью, делая его вновь видимым.
– Теперь меня можно найти, – пояснил, и Юле осталось только поверить ему на слово. Впрочем, не прошло и десяти минут, как она ощутила чужой, изучающий – аж спина от такого зачесалась – взгляд.
– Я хотел бы угостить брата, – шепотом попросил Совенок, кивнув на недоеденную сахарную вату.
Значит, не показалось. Юле стало не по себе, и в голову полезли панические мысли. Например, что от хороших не сбегают. И как воспримет возвращение беглеца его семья? Еще вспомнилось, что Совенок ни разу не упомянул о матери. Что, если рядом с отцом, у которого какой-то там эсхарат, мачеха? Не от нее ли сбежал Совенок? Но поздно мучиться сомнениями.
– Ой, шарик! – расстроенно воскликнул малыш, выпустив ленточку из рук.
Юля вскочила догонять, почти дотянулась пальцами до ленты медленно уплывающего в небо коричневого медведя, как замерла, ощутив холод стали у горла. Скосила глаза – клинок выходил из пустоты. В тот же момент отчаянный крик Совенка «Юля!» ударил по нервам. Она дернулась:
– Аль!
Обернулась, забыв про лезвие у горла. Кожу обожгло. Над ухом прошипели что-то злое. Чужие пальцы впились в плечо, удерживая. А она не чувствовала ни боли от пореза, ни тепла льющейся на грудь крови. В глазах стоял брошенный пакет с игрушками, втоптанная в землю сахарная вата и пустая скамейка. Нарастающий шум в ушах заглушил остальные звуки. Ноги подкосились, и Юля стала медленно оседать на дорожку.
Глава 2
Упасть ей не дали. Обхватили, прижав к чему-то твердому. Горячая ладонь стиснула горло, и кожу запекло так, что Юля взвыла, а из глаз брызнули слезы.
Ее заставили сделать шаг назад. Ощущение короткого падения, возмутившийся желудок. Мир все еще был размыт слезами, зато обоняние и слух обострились. Пахло железом, мужским потом, сильно воняло чем-то звериным. А еще здесь было на порядок холоднее, и ветер, пробираясь под тонкую куртку, заставлял ежиться.
Человек перебросил Юлю через плечо, и она охнула, больно стукнувшись животом о твердое как камень плечо. Похитителю до ее проблем не было никакого дела. Он размашисто шагал куда-то, и девушка напрягала мышцы, чтобы меньше подпрыгивать при каждом шаге.
Скрип двери. Лестница. Спуск. Полумрак коридора. Стертые камни пола. Запах сгоревшей еды. Еще один проход, после которого ее скинули вниз. Каменный пол ударил по коленям, содрав кожу на ладонях. Юля зашипела от боли, облизала прокушенную губу, сглотнула, ощущая металлический вкус крови во рту. Села, потрясла выбитым запястьем, огляделась.
Ее принесли в небольшое помещение без окон. Подвал? Под потолком висела странная сфера-лампа, заливая все вокруг ровным желтым светом. Цепи на каменных стенах, металлические стулья и темные пятна на полу навевали мысли о средневековой пыточной. А еще в комнате со сводчатым потолком было полно народу. Мужчины разного возраста, все в кожаных доспехах с черными металлическими вставками, разглядывали ее с одинаковым выражением неодобрения на лицах.
Они почти не отличались от людей. Волосы оттенков от белого до темно-серого жесткой гривой спускались до лопаток. Кожа загорелая, как у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе, а вот странные глаза Юля рассматривать не решилась. Хватило того, что от их взглядов ее била нервная дрожь, а в желудке точно кусок льда поселился.
Девушка подобралась, села, обхватив колени руками. Ощупала горло. Кожу стягивало от засыхающей крови, но пореза не ощущалось. Залечили. Но зачем? Чтобы потом убить еще раз? Юля прекрасно осознавала, что со вскрытым горлом смогла бы прожить пару минут, не больше.