Шэнь Фу
ШЕСТЬ ЗАПИСОК О БЫСТРОТЕЧНОЙ ЖИЗНИ
Предисловие
В 70-х годах прошлого столетия литератору Янь Инь-чуаню попалась на книжном развале в Сучжоу потрепанная рукопись под названием «Шесть записок о быстротечной жизни» («Фушэи лю цзи»). Заголовок привлек его внимание, напомнив известные строки Ли Бо, самого знаменитого поэта танского Китая:
В 1877 г. Янь Инь-чуань издал рукопись, и с тех пор «Шесть записок» стали фактом литературы. Хотя, согласно названию, рукопись должна бы состоять из шести частей, в руки Янь Инь-чуаня попали только четыре тетради. Предполагают, что две последние части утеряны. В судьбе книги большую роль сыграло ее переиздание в 1924 г. крупнейшим филологом Юй Пин-бо. С этого момента начался период восхищения книгой, как в самом Китае, так и за его пределами, и поиски утраченных глав «Записок».
И в 1937 г. действительно появился «Полный текст „Шести записок”». Как следовало из предисловия к книге, этот вариант рукописи был найден неким Ван Цзюнь-цином в 1930 г. Но вскоре Лю Фань в статье «Доказательство подделки утраченных глав рукописи Шэнь Фу „Шесть записок”» убедительно доказал, что пятая и шестая главы в этом издании представляют собой компиляцию, изготовленную издателем. Лю Фань указал источники, из которых были взяты тексты, дополнившие «Шесть записок».
До сих пор полный текст «Записок» Шэнь Фу не найден и вопрос о том, существовал ли вообще полный текст «Записок», следовательно, остается открытым.
Книга Шэнь Фу «Шесть записок о быстротечной жизни» — автобиографическая проза. В истории китайской литературы она занимает особое место. Шэнь Фу создал произведение, выходящее за пределы известных китайских жанров и традиционных методов. Его трудно было отнести к простонародной повествовательной прозе — тунсу сяошо, новелле — чуаньци или средневековой городской повести — хуабэнь. «„Шесть записок о быстротечной жизни” — на редкость странная книга. Боюсь, многие не согласятся отнести ее к разряду романов, к примеру Сунь Кай-ди не включил ее в составленный им „Свод простонародных китайских романов”, в чем я вижу еще одно подтверждение своего мнения об этом сочинении. Хотя „Шесть записок” и не роман, еще меньше оснований отнести книгу к дневниковой прозе, „деловым записям” — бицзи» — так писал Нин Юань в книге «Новое слово о прозе». Отметим сразу, что книга Шэнь Фу все-таки тесно соприкасается с литературой бицзи, по крайней мере две ее части — «Приятное безделье» и «Радость странствий» — по сути своей являются как раз разновидностью этого жанра.
Кратко об этом жанре. Термин бицзи — широкое понятие. Первоначально он возник как общее наименование для суммы жанров казенных бумаг, имеющих деловой, а не литературный характер. Бицзи — это пограничная литература между официальными жанрами и профессиональной повествовательной прозой на вэньяне. Термин расплывчатый, как бы «неузаконенный» средневековой филологией, поэтому легче сказать, что не входит в круг этой литературы, чем определить, что входит. К бицзи не относится профессиональная сюжетная проза на вэньяне, поэзия, официальная история, сочинения канонические. Можно сказать, что к бицзи не относится все то, что подчиняется «правилу», закону композиции, принятому в жанрах изящной словесности и сюжетной прозе. Как доказательство принадлежности к «истинной» литературе в последних сочинениях выносится в заголовок показатель жанра.
Литература бицзи по сути и функционально воспринималась как запись факта. Автор здесь был собирателем; он записывал то, что казалось ему значительным. В бицзи попадали как рассказы о необычайном — особенно былички, бывальщина, так и реальные происшествия. Сочинения бицзи не претендовали считаться «литературой», они — вместилище сведений, фактов, всякого рода информации. Дневники, путевые записи, описания края или обычаев, поваренная книга или книга по садоводству — все это бицзи. Филологические и исторические разыскания по частным вопросам тоже бицзи. В бицзи писатель — профессионал или любитель — не был скован какими-то особыми жанровыми нормативами и соответственно материалом, поэтому это была литература без принятой литературности, литература наиболее свободного проявления личности, и пожалуй, больше других литературных произведений бицзи могли рассказать о подлинной жизни китайцев.
Тематика в бицзи разнообразна. К примеру, в сочинении минского Чэнь Цзи-жу «Мелкие записи Мэй Гун-цюня» («Мэн Гун-цюнь цзуй лу») объясняются некоторые обычаи и их названия; подзаголовком к его записям могла бы быть фраза: «почему так говорят?».
Другой автор этого же времени, Яо Фу, включил в собрание «Праздная кисть у потока Цинси» («Цинси Сяби») эпизоды из своей жизни, но по характеру его рассказы неоднородны, с вполне реальными событиями (пожар в столице, в результате которого сгорели древние книги, свезенные сюда по приказу императора), есть рассказы о явлении покойников, о воскрешении из мертвых, о необычайных людях. Более близки к жизни «Записки» Чжоу Сюань-вэя, который в сочинении «Продолжение записок Цзин-линя» («Цзин-линь сюй цзи») собрал сведения о современниках, о происшествиях и конфликтах, имевших место во время его службы,— здесь и детективная история о затонувшем серебре, о бедах, последовавших в результате указа, запрещающего охоту па дикую птицу и отлов лягушек во время засухи, и т. д. Авторов бицзи мог привлекать и сам человек в быту, с его слабостями и забавными чертами. Но всегда и более всего он был собирателем анекдотов, происшествий, сведений, меньше всего он рассказывал о себе, личные признания и откровения растворялись в море материала о других.
Значительное место в бицзи занимают разного рода путешествия и описания достопримечательностей. Русскому читателю уже известен в переводе Е. А. Серебрякова путевой дневник Лу Ю (1125—1210) «Поездка в Шу». Лу Ю ведет записи день за днем, упоминания о визитах чередуются с описанием исторических памятников, пейзажей, обычаев. Описывая горы, родники, беседки, монастыри, Лу Ю припоминает поэтические строки, сказанные кем-то из поэтов об этих же местах. Пейзаж воспринимается им словно картина, запечатленная в стихотворении или рисунке,— такова сложившаяся традиция восприятия и эстетизации объекта, отражающая стремление к художественной завершенности. Лу Ю легко воссоздает картины увиденного: «Утром миновали порог Дунлинтань, вошли в ущелье Маганься. В том месте, где каменная стена наиболее высокая, есть нависшая скала, похожая на печень. Поэтому ущелье и получило такое название. Еще здесь есть утес Шицзыянь — Утес-лев. На утесе виден небольшой камень, кажется, что это зверь присел и поднял голову. Камень покрыт темно-зеленой травкой, и это делает его похожим на черного льва. Из-под утеса, журча, вытекает маленький родничок. Лодка неслась стремительно, и я не смог попробовать из него воды». В описании нет ничего лишнего, обыгрываются сравнения — скала словно печень, утес словно лев. Чувствуется высокая культура восприятия и отбора деталей. Можно сказать, что это стихи в прозе, так близка проза Лу Ю к изображению действительности в китайской поэзии.
Другой замечательный образец бицзи — сочинение Чжан Дая (эпоха Мин) «Записки об увиденном во сне Тао Янем» («Тао Янь мэн и»). В его «Записках» каждое рассказописание имеет заголовок: «Пагода воздаяния за милость», «Солнечное и лунное озеро», «Обычай обметания могил в Юэ», «Общество петушиных боев», «Ночное представление на Золотой горе», «Праздник Цинмин в Янчжоу», «Ночное гулянье в праздник Середины осени на Тигровом холме». Как видно из заголовков, темы разнообразны, но в то же время и традиционны, это быт китайского интеллигента XVI в. Некоторые из этих сюжетов нашли отражение в «Записках» Шэнь Фу.