Maну сразу же принял это предложение, привёл сюда своих людей, и очень скоро они сумели в этой долине произвести большие изменения. О реорганизации долин они знали всё, и Корона был здесь полностью в своей роли. У них в распоряжении были все виды ресурсов, о которых арабы никогда даже не мечтали, и в течение года пустыня преобразилась в цветущий сад. Как только они обеспечили себя зерном, которое было абсолютно необходимо для их сообщества, они начали создавать в долине подобие своей любимой родины, оставленной позади. Деревья, конечно, растут медленно, и климат был другим, но уже стало видно, что это бесплодное место вскоре станет раем.
Когда Урса узнал о замечательных успехах, которых достигли чужеземцы, у него, как говорится, разгорелись глаза – преобразившаяся долина стала чем-то вроде виноградника. Его старший сын Поллукс, праздное и развратное существо, начал убеждать его захватить всё себе, истребив чужаков. Однако, вскоре он понял, что даже устроив предательское нападение, им не добиться исполнения задуманного. Урса враждовал с Ласеем, вождём соседнего племени, в связи с чем его второй сын Трипос посоветовал ему уговорить Maну напасть на этого заклятого врага. Он аргументировал тем, что, кто бы ни был победителем, результат для них будет благоприятным. Если Maну победит Лаceя, противостояние закончится в их пользу; если же Ласей победит Maну, будет легко добить измотанные сражением остатки его сил. Очень некстати для интриганов Maну расстроил их замысел, заявив, что если бы Урсa подвергся нападению, то он стал бы его защищать, но причин для войны с другим племенем нет, а конфликты следует урегулировать путём переговоров.
Тогда Tрипос предложил своему отцу другую идею: нужно тайно отправить посольство к их старому врагу Ласею, чтобы побудить его обещанием богатой добычи объединиться с целью истребления ненавистных иностранцев. Ласей согласился с этим предложением, предполагая, что когда победа будет одержана, у него, вероятно, будет возможность обратить оружие против Урсы и уничтожить его войско. Ещё у него был запасной вариант – обмануть союзника, перебежав на сторону Maну. Эти планы могли привести к беде, но, поскольку для Maну их заговор не был тайной, он был в полной готовности. Когда заговорщики напали, их объединённая армия была разгромлена, оба вождя в сражении были убиты, и Ману объявил себя правителем обеих территорий. Поллукс был убит, а Tрипос и сын Ласея Капри – взяты в плен. Maну приказал привести к себе этих двух пленников, после чего серьёзно предупредил их, сказав, что дни междоусобной войны и анархии закончились, но они могут принять его предложение – стать администраторами соответствующих территорий, тогда он предоставит им возможность проверить себя в этой должности. Униженные и напуганные, они были удивлены милосердием победителя и, с трудом скрывая свой страх, приняли его невероятно великодушное предложение. Они изучили кое-что из методов Ману и в течение долгого времени успешно справлялись, но не смогли полностью преодолеть своё врождённое стремление к закулисным махинациям. Был раскрыт их странный заговор убить Maну и возвратить себе страну. Ману решил, что дальнейшие эксперименты с ними бесполезны, и выслал их из своих владений. Они нашли себе убежище у Аластора, главы фанатичного режима на юге Аравии. После этого Ману начал учить людей истине, что честность – лучшая политика и что строгое, но справедливое правление является, в конечном счёте, самым выгодным для всех.
Формирование сильного государства на принципах справедливости, естественно, привлекало большое внимание в Аравии. Соседние вожди пробовали совершать набеги на территорию Ману, но быстрота и эффективность, с которой налётчиков сокрушали, постепенно давала свои уроки, проникая даже в самые тупые головы, не желающие заниматься исключительно своими делами. Действительно, эти бессмысленные попытки обычно заканчивались аннексией нападающего племени, и тогда оно, усвоив после этого некоторые элементарные принципы общественного порядка, неизменно обнаруживало, что эта аннексия им чрезвычайно выгодна, потому что они после неё начинали удивительно быстро процветать. Другие племена наблюдали это процветание завистливыми глазами, и некоторым из их правителей становилось понятно, что следует добровольно сдаться Maну. В этом случае он всегда предлагал сюзеренитет и включал это племя в свою империю, сохраняя бывшего вождя как вице-короля, имеющего определённые полномочия. При этом назначался квалифицированный член из собственного штата Ману как своего рода политический агент, способный объяснить, что и как должно быть сделано. Таким образом, постепенно всё внутреннее плато Аравии оказалось в руках Ману, как и северная часть побережья. Однако Аластору удалось объединить южных арабов в сопротивлении новому и более прогрессивному влиянию, и таким образом, в течение нескольких столетий они оставались в своих прежних условиях беззаконного правления.
Процессом арианизации управляли постепенно и с большой тщательностью. Наши персонажи, состоявшие в армии Ману, фактически все были молодыми женатыми мужчинами, и когда их дети взрослели, они в свою очередь почти всегда вступали в брак с людьми собственной расы. Только внукам (внучкам) первых иммигрантов после обустройства страны было позволено вступать в брак с арабками (арабами), но лишь семь наших персонажей мы нашли среди этих молодых людей: Бутес, Вале, Aбель, Aпис, Пoмo, Люксa и Зефир.
Радость Алкиона и Mицарa при встрече их с жёнами и детьми после двух лет разлуки не поддаётся описанию. С течением времени ещё четыре сына и три дочери пополнили семью Алкиона, и первый из них – Меркурий. Семья Mицара достигла той же самой численности. Maну дал всем своим братьям и кузенам по провинции, чтобы править совместно с ним, и то же самое ожидало Аякса, который женился на его сестре – Веге. По этой причине все они были очень заняты и вынуждены были жить обособленно, о чём они, будучи так долго и близко связаны, очень сожалели. Однако, их дети подолгу бывали друг у друга.
Алкион участвовал в нескольких небольших войнах и не раз отличился в сражениях. Но поскольку время уходило на войну, он стал реже заниматься реконструкцией и администрированием, потому что эти дела требовали много времени и внимания. Таким образом, годы проходили в текущих делах, но всё же в некотором смысле беспрецедентно, принося с собой постоянную череду событий, которые были достаточно интересны тем, кто принимал в них участие.
Важным событием, которое в памяти Алкиона выделялось из всего другого, была встреча с Махагуру [Гаутама Будда]. Он находился какое-то время в Аравии, оказавшейся на его пути на восток после пребывания в Египте, где его знали как Tотa, или Гермеса. Он провёл несколько лет в великой империи того времени (Атлантской, пребывающей в зените своей славы), проповедуя местным священникам и всем людям тайну Невидимого света и Невидимой работы и объясняя, как эти великие истины символически отображаются в их древней религии.[15] И это было то, что он повторял, когда посещал провинцию за провинцией аравийского королевства Ману. Из всех, кто узнал это поразительное учение, не было никого, кто впитал бы его более искренне, чем Алкион и его семья. Более всего это впечатлило его третьего сына Сурью, только что достигшего совершеннолетия. Это так наполнило его душу, что он пришёл к своим родителям с требованием (вместо того, чтобы просить) разрешить ему посвятить всю свою жизнь на то, чтобы следовать за Махагуру везде, куда тот мог бы пойти, и служить ему всегда. Они признали, что это – божественный зов и охотно согласились. Однако, когда они пришли к Махагуру, он с улыбкой сказал им, что не нуждается в таком личном служении, но что Сурья – действительно мудр, если желает посвятить свою жизнь распространению Истины. Как оказалось, он получил право на такое служение ещё в давние времена, память о которых теперь временно скрыта от него завесой плоти. Затем Махагуру взял его с собой к Maну и сказал, что хотя Сурья и молод, его можно назначить главным священником новой религии. Maну сразу же согласился, и таким образом, в этом новом духовенстве семья Алкиона заняла важное место (см. илл. 6).