– Баю-бай, баю-бай, поскорее умирай, выроем могилку, похороним милку, засыплем песочком, повоем голосочком, – гудел Буран свою жутковатую колыбельную, покачиваясь в такт напеву.
И девушка плыла на волнах его глухого, низкого голоса, вновь проваливаясь в сон. Наутро первым, что она заметила, было отсутствие озноба. И тяжелая косматая голова, привалившаяся к ее боку. Почувствовав движение, Буран приподнялся и обеспокоенно всмотрелся в девичье лицо, но успокоился, когда поймал ответный чистый взгляд.
– Что ты такое пел ночью? – мягко спросила Шишига.
– А я что… – потупился великан. – Знамо дело, байку пел. Саму смертушку мы с тобой обманули, Аленка.
Девушка выпростала руки из-под одеяла и насколько могла крепко обняла друга.
– Спасибо тебе, Буранушка, – шептала она ему в плечо, и мех под щеками намокал от ее слез. – Ты же мне жизнь спас, жизнь спас, миленький!
– Ну полно, Аленка, полно, – басил Буран, неуклюже приобнимая в ответ, – кто б не спас-то? Всякий бы спас! Так что не надо мне тут… эт самое.
Когда через пару дней Шишига совсем оклемалась и отважилась спуститься к речке, там ее ждали новые крепкие мостки.
Девушка тряхнула головой, сбрасывая морок пугающих воспоминаний, набрала воды и поспешила к бане. Белое поле мягко искрилось в солнечном свете, то тут, то там из-под снега торчали темными пятнышками куртины засохшей травы, мерно покачивался и чуть слышно шуршал высокий неопрятный ковыль. Она оставила полные ведра и вернулась в избу, в сенях ее взгляд невольно зацепился за черную шляпу на крючке. «И все-таки интересно, кто ее забыл», – промелькнула мысль и сразу же ускользнула, уступая место более насущным заботам.
Шишига достала охлажденное тесто для пряников. Расстелив на столе и присыпав мукой плотный лист коричневой бумаги, она принялась раскатывать на нем ароматные пласты. Она вырезала из теста овечек, елочки и звезды и выкладывала получившиеся фигурки на противень, тихонько мурлыкая что-то под нос. Вскоре пряный запах гвоздики и корицы поплыл по комнате, готовые козули были вынуты из печки, а вместо них в горячее устье отправились чугунки с картошкой и кашей.
Когда приходили зимние, печка не переставала топиться: горшки с простой, но сытной едой опустошались один за другим и наполнялись вновь, а свежие пироги приходилось выпекать пару-тройку раз за день. Иногда готовили на открытом огне. Свят разжигал костер в уличном очаге, сложенном из шершавых сероватых камней, и варил на нем густую грибную похлебку или густой фасолевый суп. Все рассаживались вокруг огня на низеньких лавках, уплетали угощение и до поздней ночи делились разными историями.
– Я бы хотела уйти с вами, – сказала однажды Шишига, собирая хлебным мякишем остатки супа со стенок миски.
– Куда уйти? – не понял сидевший рядом Свят.
– Ну, туда, куда вы каждый раз уходите, – пояснила девушка. – К вам домой.
– Тебе там не место, – отрезал ее собеседник, нервно взрыхляя копытами снег.
– Почем тебе знать? – вспылила Шишига, строгий тон Свята ей не понравился. – Вы же там живете, а я чем хуже?
– Ты ничем не хуже, – уже спокойнее ответил он. – Как бы тебе объяснить…
– Ты уж постарайся, будь любезен, – недовольно перебила девушка.
Свят невольно усмехнулся, чем еще больше ее разозлил, и получил за это ощутимый тычок локтем под ребра.
– Эй, полегче, – он показательно потер ушибленный бок, но в глазах читалось, насколько происходящее его забавляет. – Так вот, наш, как ты выразилась, дом – это место не для всех. И не закатывай глаза, дослушай. Ты не могла не заметить, что все мы отличаемся от тебя. Мы не люди, Шишига.
Краем уха девушка уловила, что гудевшая вокруг болтовня стихла – все собравшиеся у очага внимательно следили за их беседой.
– Некоторые из нас раньше ими были, – продолжал Свят, бросая быстрый взгляд на своих товарищей. – Туда, откуда мы приходим и куда возвращаемся, нельзя таким, как ты. Нельзя людям. Нельзя ж…
– Свят, – на полуслове оборвал его Кит, многозначительно заглядывая в глаза, – думаю, это не так уж важно.
– Он прав, – согласился тот, – важно одно: ты просто не сможешь туда попасть сейчас, как бы тебе ни хотелось.
– Но вы же как-то попали! – не унималась Шишига, размытые ответы нечисти ее совсем не устраивали. – Как-то стали… ну, такими, как сейчас…
Она сникла, заметив погрустневший взгляд Бурана и печально опущенные усы Кита.