– Возьмете третьим? – весело спросил он, усаживаясь за ее спиной и аккуратно обнимая.
Они оттолкнулись и покатились вниз, рассекая темноту, мелкие снежинки летели навстречу, и казалось, что это звезды сплетают вокруг свой космический танец. Шишига утыкалась лицом в русую макушку Чепухи, ощущала лопатками твердую грудь Свята и думала о том, что никогда еще не была счастливее.
Она ложилась спать, до краев наполненная радостью, и долго слушала, как возятся и посапывают на лавках и полатях сытые, разомлевшие гости. Так, в забавах и играх, прошли еще двое суток. А ранним утром одиннадцатого дня дома не обнаружился Чепуха.
Зимние обшарили всю избу, Шишига бегала к речке и бане, Буран прочесал опушку леса, но никаких следов малыша не было видно.
– Я схожу в деревню, – твердо сказал Свят, плотно запахивая в сенях дубленый плащ.
Его не было несколько часов, в течение которых в горнице стояла гнетущая тишина, нарушаемая редкими шепотками и удрученными вздохами. Надоедливо тикали часы на стене. Едва скрипнула входная дверь, Шишига подскочила. Свят шагнул внутрь, держа на руках спящего Чепуху, и его спокойное лицо заставило ее с облегчением опуститься обратно на стул.
– И где пропадал этот бедокур? – с напускным недовольством осведомился Кит, хотя его переставший нервно подергиваться хвост говорил об обратном.
– Насколько я смог понять, он среди ночи улизнул в деревню, – начал рассказывать Свят, укладывая бесенка на лавку. – Поди, наслушался ваших историй и тоже решил свою родню проведать. Да только те люди сведущими оказались: как чудо это деревянное во дворе увидали – так пригоршню мака ему под ноги и кинули. А сами деру дали и носа из избы не показывали. Вот вам и семейство!
Зимние загалдели, одни возмущались, другие добродушно посмеивались.
– Да тише вы, разбудите, – шикнула на них хозяйка. – А что не так с этим маком?
– Эх ты, сколько лет нас привечаешь, а простых вещей не знаешь, – насмешливо заметил кот. – Коли перед нечистью рассыпать мак или, например, рис, то она это место не покинет, пока каждую крупинку не соберет. Так что повезло нашему мальцу, что людишки хоть и знающие, а трусливые оказались, а то не ровен час – беда бы приключилась.
– Типун тебе на язык, болтун, – возмутилась Шишига. – А будешь меня незнанием попрекать – так целый горшок риса тебе под нос высыплю, да не здесь, а в подполе, где крыса серая живет.
Кит округлил глаза и передернулся от отвращения, а остальные наконец с облегчением расхохотались.
Следующим вечером Свят развел в уличном очаге большой костер. Потрескивали горящие поленья, в чугунном котелке булькала грибная похлебка, рассевшиеся вокруг зимние жадно принюхивались к аппетитному запаху, витавшему в воздухе. Над лесом висела луна и заливала поляну мягким молочным светом. Сняв котелок с огня, Свят разлил суп по мискам, и проголодавшаяся компания набросилась на угощение.
– Расскажи былину, – попросила Шишига, когда тарелки опустели и гости лениво развалились на лавках, наблюдая за вылетающими из очага рыжими искрами. – Пожалуйста, Свят. Про Михайло и Рябинку.
– Грустная она, – засомневался тот, – может, другое что?
– Пускай грустная, зато красивая, давай ее, – не унималась она.
– Будь по-твоему, – согласился Свят, поудобнее уселся у огня и начал рассказ.
Его бархатный голос разносился над поляной, нараспев повествуя историю несчастного князя Михайла и его бедной молодой жены. Это была не просто сказка, а печальная песня о том, как завистливая свекровь князя превратила его возлюбленную в тонкую рябинку, а после приказала то деревце срубить.
– А ты возьми-ка сходи свой востер топор, да сруби ты рябинку ту посередочке, – протяжно пел Свят, и ему вторило далекое эхо.
Когда он закончил, Шишига тихонько плакала, к ее боку жался Чепуха, и его глазки под деревянной маской влажно блестели. На головы собравшихся перышками ложились редкие снежные хлопья.
К утру снегопад разошелся, ледяная горка и лес скрылись за беспросветной пеленой. Шишига смотрела из окна на поле и пыталась различить хоть что-то в тусклой мгле. На всех свободных поверхностях зажгли свечи, без них в горнице было совсем мрачно и тоскливо. Буран вызвался затопить баню, и все смиренно ждали его возвращения, сонно потягивая сладкий чай из луговых трав. Девушка думала о том, что уже завтра зимние ее покинут. Наполненное заботами, счастливыми моментами и досадными недоразумениями, время пролетело так быстро, что она не успела опомниться, как снова близился час прощания. Она горестно вздохнула и одним глотком опустошила остывшую чашку.