– Я уже кормила тебя час назад! – простонала Либерти и вернулась к письму.
Они говорили о других городах, о путешествиях, о правилах выживания в джунглях. О том, какие последствия могут быть у смерти, и о моментах, когда больше всего на свете хочется переступить черту Царства Мертвых. И о причинах ненависти, потому что раз есть причины любви, значит, должны быть и причины ненависти.
«Ненависть беспощадна, нельзя возненавидеть кого-то ни за что, – утверждала Либерти. – Ненависть поглощает все человеческое… Как можно просто кого-то возненавидеть?..»
«Нельзя, – соглашался Алан. – На ненависть всегда есть причины, и в этом я не стану с тобой спорить».
В тот раз он был немногословен, но Либерти не придала этому особого значения. Близился Йоль. Перечитав свое письмо о причинах любви и о причинах ненависти, она добавила небольшую приписку, будто бы невзначай: «Я бы хотела тебя увидеть. Когда-нибудь». Она не думала, что эти слова он воспримет всерьез, потому что сама до конца не верила, что встреча возможна.
На следующий вечер ворон принес письмо, в конце которого была приписка – такая же небольшая, такая же невзначай: «Мы увидимся. Обещаю». Сердце у Либерти рухнуло. Она задержала дыхание и уже хотела спросить когда, но в итоге написала короткое «спасибо». И только потом начала отвечать на все остальное. Алан так открыто выражал свои мысли, будто бы, как и она, был готов вручить в ее руки историю своей жизни.
Они не торопились, но с каждым письмом заходили все дальше.
Либерти рассказала, как четыре года назад умер ее кот от болезни, которую в Городе лечить не научились. Он в ответ поведал о собаке, которой недавно провели операцию. Либерти всегда особенно трепетно относилась к животным, поэтому и приносила к себе бродячих кошек, веря, что давала им лучшую из жизней, какие только могут быть у бездомных зверей.
Он поделился, что тоже пишет книги, и они долго говорили о его историях. Либерти завороженно перечитывала каждое письмо и писала в ответ, что ждет бумажную книгу, присланную по почте и с именной подписью. Либерти поверила, что они действительно увидятся, примерно в ту секунду, когда вместе с письмом ворон принес напечатанную первую главу книги Алана. Это было своеобразным жестом доверия.
Но ее вера пошатнулась, когда на пороге дома появился Барон, рыжий пушистый кот в бордовом фраке. Ее всегда забавляло сочетание рыжего и бордового – настолько безвкусно оно выглядело, но Барону нравилось, а потому ни Либерти, ни кто-то другой ничего ему не говорили.
Либерти распахнула дверь, впуская в дом морозный ветер, который потушил все зажженные свечи. Трехцветная кошка села у ее ног. Двое котят попытались выбежать на улицу, но Барон преградил им путь, и те остались сидеть рядом с трехцветной кошкой. Черная громко мяукнула. Серая зашипела и скрылась на кухне.
Позади Барона появилась тонкая фигура в черном плаще, из-под капюшона выглядывали длинные голубые волосы. Либерти иногда ее видела. Ее дом стоял как раз на границе Города и Леса – территории, куда большинство жителей не ходили, а Либерти любила бывать там, где никто, кроме Всадницы Апокалипсиса, не мог ее побеспокоить.
– Смерть, – произнесла Либерти.
На календаре значилось шестнадцатое декабря.
– Барон, – обратилась Либерти к коту.
Девушка с голубыми волосами сняла капюшон, демонстрируя острые скулы и неестественную худобу, впалые бесцветные, как у ворона, глаза и бледные губы.
Либерти знала, что Смерть никогда не приходила просто так. А еще она знала, что ее время не пришло. Что-то случилось, что-то было не так. Неприятное ощущение зародилось внутри, как только Либерти поприветствовала нежданных гостей. Улицу заволокло туманом, но Смерть и Барона она видела отлично, будто бы туман обходил их стороной, не смея коснуться.
– У меня есть просьба, – тихо заговорила Смерть. – Когда я уйду, кто-то должен присмотреть за Городом и его жителями. Сделаешь это для меня? – она сразу перешла к делу.
Либерти не совсем понимала, о чем шла речь. Она пристально глядела на Смерть, в ее впалые бесцветные глаза, но никак не могла уловить сути происходящего – того, что было, и того, что будет. Барон отошел в сторону, и Смерть приблизилась к Либерти.