И Луиза скользнула внутрь.
На вежливый вопрос, есть ли в доме кто-нибудь, ответила тишина.
Луиза прошла дальше – сквозь анфиладу комнат, залитых лунным светом.
Казалось, здесь и правда никто не жил. Комнаты стояли пустые, лишь в одной из них был камин, прикрытый расписной ширмой, и уютное кресло напротив. Луиза нашла кремень рядом, в корзине, а еще уголь, свечи, кочергу – она умела разжигать камины, отец учил ее этому. Учил он ее и другим вещам.
Печь хлеб, к примеру, и готовить блинчики, пришивать пуговицы и даже штопать чулки. Он вообще умел многое из того, что такие, как он, не умеют, и потому Луиза им гордилась.
Огонь разгорался медленно, с неохотой. Но здесь, внутри дома, было не так холодно, как в парке, под снегом. Луиза даже сняла шляпку – тоже совершенно бесполезную, едва прикрывающую уши.
И зачем она купила ее? Потому что подруги сказали, что и фасон, и этот лазурный бархат так идут Луизе и делают ее хорошенькой?
Волосы намокли: тугие локоны, завитые к празднику, повисли некрасивыми сосульками, с которых сейчас капала вода.
В сапоги действительно набился снег: чулки были мокрыми, пальцы – ледяными. Что-то в дверном молотке и правда прокололо перчатку: в ней зияла маленькая дыра, а ладонь была запачкана кровью. Пришлось оттереть ее носовым платком, уж как получилось.
Луиза почувствовала, что ее бьет дрожь, и подвинула кресло поближе к камину.
Снег за окнами продолжал падать.
Он был таким густым, что даже в пятнах лунного света, застывших на полу, бегали тени крупных снежных хлопьев.
Большое зеркало над камином отражало комнату, полную сумрака, – и маленькую Луизу, свернувшуюся в кресле под собственным плащом.
Кому бы ни принадлежал этот дом, этот кто-то не торопился появляться.
Когда стало совсем тепло, Луиза, слишком усталая для того, чтобы думать, откуда в парке пустой дом, в котором есть и мебель, и уголь для камина, пригрелась и задремала.
Очнулась она резко, словно во сне кто-то позвал ее по имени – отчетливо, почти требовательно, но ласково и тепло. Так когда-то звала Луизу матушка из соседних комнат или из окна, выходящего в сад. Потом, когда матушки не стало, Луизе иногда казалось, что она слышит этот оклик – и сердце падало вниз.
Вот и сейчас Луиза почти подскочила, чувствуя, что в груди что-то кольнуло холодом.
Вокруг все еще стояла тишина, но стало чуть светлее: ночная мгла сменилась тусклыми, сизыми сумерками. Огонь в камине потух, угли еле мерцали, холод успел забраться под плащ, в который Луиза завернулась.
Перед камином, в шаге от Луизы, кто-то сидел.
Спросонья она приняла этого кого-то за невесть откуда взявшуюся груду тряпок – она видела такие у прачечной после больших приемов, когда после гостей оставалось много стирки.
Только белье было светлым – может быть, серым, но не черным.
Стоило моргнуть, смахнуть с ресниц остатки сонного тумана, как все приобрело четкие очертания и куча тряпок оказалась вовсе не кучей тряпок, а сгорбленной старухой. Сидела она на низенькой деревянной скамеечке и дремала, опираясь на узловатую клюку.
Луиза охнула.
Вот, значит, кто живет здесь – эта старая леди!
Вспомнилось то, что няня рассказывала про ведьм: не только про скрытые уродства вроде родимых пятен, или кривых пальцев, или бородавок, которые можно было удачно прикрыть воротником – никто и не заметит. Но и про дома на отшибе, старость и одиночество.
У женщин, ставших ведьмами, говорила няня, острый ум, и они всегда получают то, чего хотят. Но потом приходится платить за это – и тогда… О, колдовство отбирает все, и чем глубже в него зайти – тем сложнее будет выбраться.
Сказок об этом няня знала много-премного, и не все они были добрыми.
Луиза вздрогнула, вспомнив об этом, и поставила ноги на пол. Ступни замерзли, спину и плечи неприятно ломило после сна в неудобной позе, а еще в горле першило – вот что значит гулять под густым снегом!
Старуха тоже проснулась.
Или, возможно, она и вовсе не спала!
Клюка ударилась об пол, стук прозвучал резко, недовольно. Морщинистое лицо, казавшееся в сумерках уродливой маской, повернулось к Луизе: нос был большим, щеки – впалыми, из-под тонких губ торчали клыки.
– Здравствуй, дитя, – раздался голос, тихий, как шорох снега по льду. – Ну, как спалось в моем кресле?
На случай общения с ведьмами нянины сказки давали много советов, первый из которых – «бежать как можно дальше», а второй – «быть вежливым, если бежать не получилось».