Ладно, главное — пока никто на них не напает, и это радует.
Можно спокойно и обстоятельно замаскироваться.
Больше часа ушло на то, чтоб протащить плёнку поверх посудины, и накрыть бот.
Роджер к концу этого времени вспотел как мышь, и ободрал все руки. Он, конечно, примерно представлял, кому достанутся все трудности и шишки, и оказался прав: именно ему пришлось залезать на ещё не вполне остывший корпус, и мачете, оказавшимся в багажном отсеке, рубить стволы и лианы, мешавшие затащить тяжеленную ткань с просвечивающими сквозь полупрозрачную поверхность плёнки искорками действительно крохотных впечатанных уголков — а умно придумано! — наверх, а затем и спущенные вниз концы закреплять. «Подстраховочка от ветра», как объяснила его напарница.
Однако когда плёнка оказалась натянута, даже он признал: если не знать, что под ней космический корабль, ни за что не догадаешься — даже с десяти шагов!
Пластиковый чехол универсальной серо-зелёно-коричневой маскировочной расцветки затащить сверху антирадарной плёнки оказалось куда легче: он почти ничего не весил. Зато, как сказала не без гордости Пенелопа, «Теперь нас ни визуально, ни радаром, ни тепловизором, ни даже градом с дождём не проймёшь!» Вымотанный, будто пять часов кряду отбивался от львов-тигров, Роджер только кивнул: на разговоры сил уже не было.
Однако именно он предложил навалить сверху ещё и срубленных веток и лиан: чтоб всё выглядело, как девственные и неповреждённые джунгли, которые их бот неплохо опалил и переломал при спуске и последующей посадке на ноги-колонны, да и опускании с них. Пенелопа согласилась, что так будет, конечно, понадёжней.
Работали, не покладая рук, ещё два часа. Но уж сделали всё на совесть: обгорелые серые и чёрные стволы и кусты убрали, новых сверху понапристраивали. Теперь и следа от их кораблика на поверхности сельвы, имевшейся на дне провала, не было. Роджер буркнул:
— Эх, мне бы сейчас — хотя бы белковых палочек. А то я из-за кое-кого пропустил обед.
— Ну, знаешь!.. Я его, можно сказать, из лап смерти!.. А он — только о еде может!..
— Хватит. — он прервал её жестом, — Ситуация ясна. Ты и сама устала и голодна. Юмор вообще не воспринимаешь.
— Ах, так это был юмор?! А почему тогда никто не смеётся?!
— Ну, наверное, как я уже и сказал, от голода. И холода. И, конечно, нервного напряжения!
Если на замечание насчёт «нервного напряжения» его напарница отреагировала сердитым дёрганьем плечиком, то на слова о холоде ей возразить было уж точно нечего. Холод, действительно, начал пробирать чуть не до костей — Роджер, несмотря на то, что сразу одел универсальный комбез и пару утеплённых армейских полусапог, нашедшихся в багажнике, и подошедших, как ни странно, ему по размеру, ёжился и поводил плечами всё чаще. Там, на Станции, ему тестов и проверок на «хладоустойчивость» никто не делал. К счастью. Но если так пойдёт и дальше, придётся носить и кальсоны и тёплую фуфайку…
— Хм-м… Насчёт холода ты, конечно, прав. — она поёжилась и сама, оглядевшись так, словно только сейчас всё окружающее увидела, — Когда не работаешь, всё мёрзнет. Ну, я уж сказала — около минус пяти ночью.
— А как там с рассветом?
— А нормально с рассветом. Часа через два как раз наступит. Вон: видишь, на востоке чуть сереет?
— Точно. — Роджер и сам заметил чуть посветлевшую темноту на восточной кромке скал, оконтуривавших гигантский колодец-стадион, в котором они теперь находились, там, куда указывал палец напарницы, — Хорошо, что успели. И постарались от души.
— Да. Будем надеяться на лучшее.
— Будем. Так как насчёт — поесть?
— Вот прагматик …ренов. Ладно — идём. В боте должно быть пайков на две недели. На десятерых. Хватит тебе на пока?
— Ну… На «пока» — хватит. Надеюсь. А потом и зверушку какую-нибудь завалим. Да поджарим. Или спечём. (Дров-то вокруг — море!) А вот сварить, с картошечкой да морковью, какой бульончик — точно не удастся. Ты же наверняка кастрюлю захватить забыла?
Ответом было только очередное возмущённое фырканье.
4
Паёк оказался ничего себе — пусть по вкусу и сильно напоминал всё те же белковые палочки, но насытил неплохо.
— Рассчитан на тяжёлую работу тех, кто спасся бы на таком боте. Содержит всё необходимое. — как ему с понятной гордостью за разработавших это пресное на вкус чудо экспертов-гастрономов, сообщила Пенелопа.
— Я рад, конечно. Особенно тому, что он «содержит». Теперь вот… Ладно, спрошу проще: тут туалет-то есть? На боте. И ванна.