Груду требухи зарыли на глубине почти двух метров — насколько Роджер помнил, такое расстояние от поверхности считалось во всех отношениях безопасным, а уже в метре под промёрзшим слоем снова оказался вполне нормальный рыхлый чернозём. Роджер предпочёл засыпать неаппетитно выглядящую кучу вначале мягкой сравнительно землёй, регулярно спускаясь вниз, и утаптывая её, а кверху ямы приберёг как раз те куски и глыбы из среднего слоя, что были проморожены.
— Нормально. Сейчас они чуть оттают, и потом ночью снова прихватятся — словно кирпичи на цементе. А мы их ещё и польём для этого: вон из той лужи. Тогда уж точно ни наши любимые вараны, ни ещё кто, не разроют.
— Логично. А в чём воду будем носить?
— Да хотя бы в пластиковом мешке.
— А-а, точно. Его же можно сложить. — Пенелопа, на ходу складывая полотнище в подобие ёмкости, быстро направилась к небольшому озерцу, судя по-всему образовавшемуся давно: на пологих берегах даже имелись следы от отложившихся солей. Напарница Роджеру попалась действительно вполне ушлая и практичная, поэтому догадалась вначале полотнище в воде отмыть и прополоскать.
Зачерпнуть воду оказалось нетрудно: достаточно было просто правильно кусок пластика сложить. Роджер, уже отряхнувший комья и пыль с комбеза, подошёл помочь.
Донесли литров двадцать быстро, вылили равномерно.
— Порядок. Что там у нас с закатом? — Роджер знал, что то, что в их яме наступили густые сумерки, вовсе не значит, что зашло за горизонт и солнце там, на поверхности.
— Если верить хронометру, полчаса.
— Отлично. Управились, стало быть, чётко. Давай-ка теперь пообливаемся, чтоб смыть с комбезов грязь — а то уж больно жалко тратить нашу. Пусть и техническую.
Они «обливались» минут пять. Грязь смывалась отлично — не иначе, как наружное покрытие комбезов было из чего-то вроде тефлона.
— Ну, потопали. Мяса у нас на пару-тройку дней хватит, можно отдохнуть. А потом можно и ещё на кого-нибудь поохотиться. Так что предлагаю поужинать, да порассказывать друг другу сказки. Ну, вроде тех, которыми вас потчевали в начальном.
Да и в постельку.
Его окинули взглядом, который в его время называли «рублём подарить».
Неужели его снова ждёт что-то вроде «я устала», или «голова болит»?!
Стоило тогда из-за такой хренотени просыпаться снова спустя триста лет?!
Готовить чёртовых крыс оказалось несложно.
Роджер сам отобрал пару, что собирался поджарить на ужин, остальные тушки аккуратно уложил в холодильнике — Пенелопа морщилась, но смирилась: понимала, что в их положении особо привередничать да выбирать не приходится. Роджер буркнул:
— Ну? Понятно, почему мы грамотно поступили, что не стали заваливать варана-переростка? Он бы всё равно сюда не влез! Морозильная камера у нас — как раз только-только на тридцать-сорок крыс.
Пенелопа не смогла удержаться от ехидной шпильки:
— Это всё ты виноват. Всё рассчитал. Если б камера у нас была побольше, ты и крыс пригласил бы побольше!
— А я смотрю, ты всё любишь, чтоб было — побольше! — он подмигнул ей, облизав губы. Пенелопа вспыхнула. Он усмехнулся: какая у него «скромно-стыдливая» девушка! Но сейчас — не время. Нужно и правда — опробовать. Крыс.
Роджер, пока резал две самые крупные выбранные тушки ломтями, морщился: под острейшим и прочнейшим ножом хрустело, и сопротивлялось — мелких костей попадалось много. Да и ладно: время на аккуратную еду, вроде, есть. Никто их в шею не гонит, можно поосторожничать при жевании, выплёвывая или вынимая изо рта эти самые мелкие кости.
Крыс он приготовил на сковороде, обжаривая за неимением другого, на машинном масле из запасной канистры. Благо, масло оказалось высшей пробы и очистки.
Послить и посыпать перцем, нашедшимся, как ни странно, в НЗ, он ломтики тоже не забыл — румяная корочка на готовых бифштексах даже на вид оказалась весьма аппетитна. Запах — Роджер назвал бы его приятнейшим из до сих пор унюханных в этом мире эрзацев и заменителей! — наполнил кабину бота, но вот против него даже Пенелопа не стала протестовать. Проветрить во-всяком случае, не предложила. Что же до вкуса…
Роджер уплетал за обе щёки, стараясь только не причмокивать — вот это действительно было — мясо! А не какой-то, пусть и «навороченный и продвинутый», и «максимально близкий к естественному», заменитель! Единственное, что раздражало — что мелких и чертовски острых косточек действительно оказалось до фига: рёбра, конечности и прочее такое… Но к концу еды он приспособился обгрызать мясо с таких костей в два движения. Кучка костей между ним и Пенелопой заняла целую пластиковую тарелку.