Пенелопа прикусила изуродованную верхнюю губу — Роджера резануло по сердцу от её растерянно-беззащитного вида — и на какой-то миг отвела взгляд в сторону. Роджер буквально видел, как вертятся шарики в её маленькой головке. Вертятся на форсаже.
Проследить и вычислить ход её мыслей было нетрудно. Тем более, что цепочка рассуждений очень быстро закончилась на итоговом выводе. А именно таком: «Нужно сделать всё, как было. Чтоб этот гад успокоился и не догадался!» И вот её ротик открылся:
— Милый. Прости меня пожалуйста. Это не ПМС. Мне до следующего раза больше недели. Я просто… Волнуюсь очень. Сержусь. Сама, правда, не знаю на что. — она глупо хихикнула. — И ещё мне непривычна вот именно — спартанская простота нашего быта. Вся наша чёртова кабина словно насквозь провоняла потом и калённым маслом, я вся липкая и вонючая от собственного пота и пыли, а мыться нужно всего двумя литрами воды! Это, это…
— Ах, ты бы хотела, конечно, персональную пещеру с кондиционером, ванну с горячей водой, и огромный плазменный телевизор на стену. И чтоб там шли мелодраматические латиноамериканские сериалы, а ты бы только посуду загружала в посудомоечную машину, да кнопочки нажимала на панели автоповара и стиральной машины? Да палочки подкидывала в костёр, чтоб очаг не погас?
— Н-нет… И не нужно так иронизировать. — она снова посмотрела в сторону, — Я прекрасно помню, что это я тебя сдёрнула. С тёплой и мягкой постелиАдминистраторши. Я, конечно, спасла тебе жизнь… Но — старалась-то… Больше для себя! И я знаю, что ты сейчас тоже стараешься. Сделать так, чтоб мы и правда — выжили. Я… Буду молчать.
Он не посчитал нужным подтвердить то, что она сказала — уже понял, что по части рационализма и прагматизма она ему нисколько не уступает. Когда способна мыслить логично.
Но это же — женщина!!! А у каждой женщины такие моменты логичного мышления можно пересчитать по пальцам одной руки… В остальное же время…
Как говорится — туши свет, бросай гранату. Зато вот по части изворотливости, им, женщинам, равных нет. Поэтому она сейчас так легко подобрала нужные слова и объяснения. Но он не собирается устраивать дознание, и обличать, и разоблачать подлый План.
Ещё не время.
Поэтому вместо ответа он только кивнул:
— Извинения приняты. А теперь, солнышко моё ненаглядное, постарайся шуметь поменьше — я видел впереди уж больно подозрительное пустое пространство.
— Поняла. Затыкаюсь. — она сделала жест, словно застёгивает рот застёжкой-молнией.
Он хмыкнул:
— Ставлю на три секунды.
— Что — ставишь?!
— Условный доллар. На то, что обещания хватит ровно на три секунды. И вот он у меня в кармане — виртуальный доллар.
— Кобель …ренов! — теперь её тон и взор лучился неподдельным восхищением, — Подловил-таки!
Очевидно, она считала это — ругательством. Этаким мужским эквивалентом выражения «С-сучка с…аная!». Но поскольку даже ругательства в её исполнении звучали не как оскорбления, а, скорее, как признание его достоинств, он только ухмыльнулся:
— И я тебя люблю. Ладно, выдвигаемся.
Подозрительно ровное пространство действительно выглядело очень подозрительно. Во-первых, хотя бы тем, что до сих пор они здесь столь большой — с доброе футбольное поле! — прогалины, почти полностью очищенной от поваленных стволов, не видели.
Из-за спины Роджера донеслись треск и шипение: это Пенелопа наступила на хрустнувшую ветку. Но Роджер не обернулся, а поднял руку в предупреждающем жесте:
— Стой там. Не приближайся.
Сам же очень медленно и осторожно двинулся к куче земли, видневшейся в паре десятков шагов — такие же, примерно ему по колено, кучки, были здесь, на прогалине, навалены везде, буквально через каждые три-четыре шага. Гранатомёт Роджер снял и положил наземь, поближе к Пенелопе, буркнув только: «Пригляди. Если что — прикрывай!» После чего передвинул любимый УЗИ на грудь, и даже снял с предохранителя.
Однако стрелять пока не пришлось: к кучке он подобрался без проблем.
А вот её осмотр заставил его действительно напрячься, и побыстрее, аккуратно ступая по своим следам, вернуться назад — к кромке того, что осталось от джунглей, и где его с опасливым нетерпением поджидала напарница.
— Ну, что там?
— Ладно, можешь перейти на нормальный тон. — он больше не видел смысла говорить шёпотом. — Те, кто оставили эти кучи, слухом не сильны. Зато сильны чувством вибрации. Но здесь, среди массы несгнивших пока корней, да ещё за слоем «вечной мерзлоты», они, я думаю, нам не опасны.