— Нет. Я передумал. Сейчас мы пойдём вот туда, — он жестом указал прямо вглубь зарослей, — и попробуем просто обойти наших друзей. Нам нужно всё-таки осмотреть середину нашего изолята. А то с той стороны нам не дали сделать это — черви-ящеры. С этой — мурашики… Так дело не пойдёт. Нам здесь жить.
— Мысль понятна, — Пенелопа снова не возразила на предложение, похоже, её и саму томила неизвестность, — Но сможем ли мы обойти их так, чтоб нас не засекли?
— Конечно. Кроме того, как я понял, в нашей яме есть места, куда муравьи предпочитают не соваться. Например — наш конец ямы. Будем надеяться, что середина ямы в эти места тоже входит.
— Ага. Я рада, что хоть ты «понял». (Объяснишь, чего ты там понял — в следующий раз. А сейчас я не в настрое.) А ещё будем надеяться, что там, в середине, ещё кого-нибудь, да пострашней мурашиков, не живёт. А так-то конечно: почему бы им туда, да и к любимым червям, раз уж на то пошло, не сунуться?
— Логично. — Роджер кивнул, показывая, что согласен с доводами, — Но пока не увидим и не узнаем конкретно — не будем знать, так ли это. Ну что? Продолжим обход?
— Э-э, чего ж нам в нашем положении бояться?! Обратного-то пути нет! Значит, будем и дальше рыскать, словно сбрендившие таксы, по нашей яме. Попёрлись.
В центре ямы обнаружилось то, что Роджер смутно подозревал с самого начала: небольшое озерцо. Не больше сотни шагов в диаметре. Сейчас оно, правда, было покрыто у самой кромки воды тончайшим слоем льда, но к обеду эта корочка без сомнения растает.
Роджер достал из набедренного кармана портативный анализатор, который изучил и сунул в карман комбеза ещё в самом начале, сразу после приземления. Опустил в воду:
— Ну-ка, посмотрим. — взгляд на то, что написал в окошечке встроенный микрочип, не порадовал, — Я так и думал. Слишком много карбонатов. Что вполне понятно — карст же. Стало быть — супержёсткая. Дальше. С солями кальция полегче. Не более двух на литр. Калий, магний… Многовато. Что странно — откуда они здесь: в дождевой или талой воде солей, по идее, быть не должно. Ладно. Главное — пить можно. Но! Только прокипятив. Мне вовсе не улыбается, чтоб у меня в сосудах тела откладывались разные корочки магниевых и калиевых солей. У нас здесь докторов нет. Лечить атеросклероз не у кого. Да и банальный понос не хотелось бы подцепить из-за местных бацилл-бактерий. Я, конечно, свято верую в эффективность сделанной нам прививки, однако бережённого Бог бережёт!
Пенелопа тяжко вздохнула. Очевидно, это должно было значить, что она сыта по горло его «тупым и плоским» юмором.
Роджер двинулся по кромке почти круглого озера. Его напарница, тихо покряхтывая, и сердито сопя, последовала за ним. Они всё ещё старались не шуметь, и двигаться медленно. Но из чащи никто не показывался. Впрочем, тишина, стоявшая вокруг, не позволяла расслабиться: имелось в ней нечто настораживающее…
Проклятые инстинкты. Их-то не призовёшь к порядку. Да и хорошо.
Глядишь — и выжить удастся. С ними. С инстинктами-то.
Затянувшееся молчание прервала женщина:
— Роджер. У меня не выходят из головы чёртовы мураши. Раз они отгрохали себе такой холмище, значит — находят здесь чего пожрать. Вопрос только — чего?!
— Не парься. Не думаю, что это обязательно — какая-то мясная добыча. Муравьи, если вспомнишь учебники биологии, — Пенелопа на этот раз для разнообразия не фыркнула как обычно, а зарычала, — отличные не только охотники, но и фермеры. Они пережёвывают какие-то там листья в субстрат, и на нём выращивают грибы. Там, в глубине муравейника. Где всегда тепло.
— Ага, отлично. Я рада за них. Только вот… Где они листья-то берут?!
— А …рен его знает. Сам недоумеваю. Хотя пара-тройка мыслей у меня имеется.
— Поделишься?
— Да. Вот мне, например, бросилось в глаза, что муравейник прямо-таки примыкает к стене. Стало быть, в ней — наверняка есть куча отверстий, ведущих вглубь скал. А там, как мы уже видели в «крысячей» норе, могут расти и лишайники, и другие грибы, и… Клещи там всякие, тараканы. Тараканы, если не знаешь — могут вообще выдерживать до десяти тысяч рентген. Так что как одно из звеньев пищевой цепи — заслуживают. Если не уважения, так хотя бы признания. Да мало ли чего ещё тут живёт. Жаль, что мы не учёные с целым арсеналом чувствительных приборов — быстро просветили бы всю почву до дна ямы, например, гамма-сканнером, да всё узнали… Но раз есть муравейник, стало быть есть и пища, которую муравьи едят. Правда, это не значит, что она съедобна для нас!
Говорю же: биомасса, которую используют для поддержания популяции и жизни муравьи, тут может быть весьма разнообразна. И помимо традиционных листьев и лишайников с грибами её тут может иметься до фига.