— Нет. Нет… — теперь она, кажется, расстроилась ещё больше, потому что слёзы буквально брызнули из глаз, — Кастинга не было. Меня… Я…
Словом, Комиссия посчитала, что мной можно, без ущерба для колонии, пожертвовать. С таким лицом я ни в производительницы потомства, ни в высококвалифицированный персонал не гожусь. «Вызываю отрицательные эмоции» и неуставные мысли у смотрящих на меня! Ну, сам видел! — она ткнула пальцем в свои шрамы, — Такую — только в неквалифицированный обслуживающий персонал. Типа уборщицы. Или младшей кладовщицы. Чтоб не маячила. И не нервировала. Меня даже в столовой ставили в графике после всех — когда уже все поели!
Роджер не придумал ничего лучше, как провести осторожно ладонью по травмированной стороне лица, улыбнувшись:
— Дурочка. Ты у меня — самая красивая и умная. Потому что это — он нежно положил руку снова на шрам, — Шелуха! Ты — кремень и сталь там, внутри. И я чертовски рад… И горд, что выбрали тебя!
Потому что девушки с прекрасными лицами и фигурами всегда больше думают о том, как они выглядят, да как сохранить подольше эту неописуемую красоту, чем заботятся о каком-нибудь деле. Да и амбиции у них… В смысле карьерного роста.
А ты — переживала за нас с тобой. Реально — я же видел. И с делом справилась отлично. Такую «боевую» подругу не стыдно было бы иметь и Адаму!
— Спасибо, конечно… С точки зрения успокаивать женщин, обзывая и унижая их, тебе, конечно, равных нет!
— Всегда мечтал унизить тебя ещё сильней! Ну-ка, скидывай чёртов комбинезон!..
«Унизить» действительно пришлось — чёртова кровать оказалась слишком уж непривычно мягкой и неудобной, и в процессе «унижения» Роджеру пришлось стащить матрац с постели, и кинуть прямо на пол.
Зато когда они закончили, на этот раз придя к пику в полной гармонии, он пожалел. Что они так низко: по полу дуло. Кряхтя, он потянулся, и перетащил одеяло: в пылу игрищ оно оказалось скомкано в углу постели. Пенелопа заворчала:
— Не надо — мне жарко!..
— Это сейчас тебе жарко. А я вовсе не хочу, чтоб ты, пережив земные морозы, простудилась уже здесь, от банального сквозняка от климатизатора.
— Ну, спасибо. — она и правда подоткнула себе одеяло под бёдра и таз, — Заботливый ты мой. Радуйся, что сейчас тебя эксплуатирую только я. А скоро придётся тебе поработать и на благо всех способных родить женщин колонии!
— Ничего. Надо — и поработаю. — Роджер подмигнул, — Надеюсь, за пару-тройку лет управиться! Или вас, готовых к осеменению, гораздо больше?
— Да нет. Собственно говоря, способных родить сейчас у нас, думаю, имеется не больше двух сотен. Если принять за норму одну женщину за ночь… Да «обрабатывать» через день… (День — на отдых!) Управишься и за год, кобелина призовой!
— Вот и хорошо. Главное — питаться полноценно. И кушать натуральное мясо. Вы тут не практикуете отправку зондов на охоту за дичью?
— Хм… Насколько я знаю — нет. Да и дичь так и так была бы… Радиоактивная. Жрёт же — еду с остаточной.
— Да и ладно. Мне, собственно, и наших крыс бы хватило. Хотя бы на первое время.
— Ну, уж это — на усмотрение начальства! И то — только после их деактивации!
— Ну что? Как вам, мэм, эта мысль насчёт «свежего мяса»?
— Хм-м… Вполне, кстати, разумно. Он прав. Для быстрого и полноценного восстановления мужских сил нужно заниматься этим вот именно — через день. И питаться мясом. Яйцами. Молоком, творогом, сыром. А не тем, что мы тут синтезируем в автоклавах. Где у нас самый низкий фон?
— Сейчас — в Австралии, мэм. Но там кроме…
— Знаю. Ничего: пусть ест чёртовых, как он говорит, кроликов. «Мясо» же! Приемлемо: пару раз можно сгонять бот. На полгода ему штук тридцать хватит. А через полгода…
— Неужели мэм, мы и его?!..
— А почему — нет?! Что изменилось? Конечно, он и разумен, и прагматичен. Но — и коварен и хитёр! Тот ещё тип… Мы же не хотим, чтоб нами снова управлял какой-то вонючий козёл?! Он ведь может и наши Законы подправить — так, чтоб снова вернуть «нормальную семью»! А нам нужны лишние проблемы и вечные разборки и скандалы?
— Разумеется, нет, мэм! Не нужны.
— Ну, то-то… Так что через полгода, максимум — девять месяцев, когда начнут рожаться его дети, мы убедимся, что они — нормальные, и…
Распрощаемся с Роджером-два.
— Да мэм. Так точно, мэм.
Продолжение следует.