Главный квартал Лицера выглядел более живо. Фонари с номерами, башенки и дугообразные мосты остались на месте. Но все покрывал налет запустения. Даже на площади с памятником дарам природы в виде грибницы на мозаичных фасадах обнаружились глубокие трещины. Тут и там чернели выбитые стекла. Похоже, это был красивый город, пока его не настигла некая катастрофа. И что-то подсказывало Атви: ее эпицентр далеко отсюда.
Более поразительным открытием стали магазины. Изобилие свежих фруктов и овощей, сотни товаров в пестрых упаковках с завлекающими надписями - все исчезло. На прилавках лежал только коричневый биокорм в целлофановых кульках. Он содержал жиры и углеводы, но по вкусу напоминал прессованные карандашные очистки. Исчезли и красочные рекламные билборды, на их месте ржавели пустые щиты.
Она поняла, почему Баром никогда не покупал еду в гипермаркетах. Продукты ему доставляли из Антрацитовой плоскости, еще не захваченной Режимом. Атви отметила, что повсюду были расклеены агитплакаты. С каждого проникновенно смотрело лицо Верховного агрегатора. 'Хоть что-то осталось неизменным, - мысленно улыбнулась она. - Может, это и есть заявленная стабильность'
Аптека работала исправно, и они купили целую охапку витаминных капсул, бинтов и парацетамоловых батончиков. По дороге обратно она не чувствовала, как ее подбрасывает на кочках - думала об отце, о бывшем и своих друзьях по коммуне. Представляют ли они хоть частично, в каком мире живут? Знают ли, что вся их ретро-идеология никогда не противостояла Режиму, а культивировалась им? И насколько давно уже продолжается этот колоссальный обман?
Баром уверенно лавировал между другими чозерами на трассе и сбросил скорость, проезжая мимо Клуба. Его заведение выглядело в точности, как и прежде. Однако раньше оно гармонично вписывалась в архитектуру центра. Теперь футуристичное здание с огромными окнами смотрелось посреди этой разрухи, точно звездолет в деревне аборигенов. Аномальная популярность эйфориатриума обрела логичное обоснование. Это было чуть ли не единственное место в городе, которого не коснулся Режим.
- У нас относительно благоустроенная плоскость, - заметил Баром. Его забавляла ее реакция на новую действительность. - Эти места агрегаторы еще не высосали. Видела бы ты, что творится в Февральских станцах. Чем ближе к Центральной, тем хуже.
- Теперь ясно, зачем они накрыли Букву и ближайшие станицы куполом искусственного климата, - откликнулась Атви, - чтобы выжить. Ведь если здесь экология почти на грани, то там земля совсем не пригодна для жизни...
- Я видел Центральную только под скрепкой, - пожал плечами Баром, - и возвращаться туда сейчас, чтобы проверить эту теорию, у меня нет желания. Но ты далеко не первая, кто так считает.
Они проскочили мост над Мелководным каналом с бензиновыми переливами на поверхности воды. Свернули в Квартал Синоптиков, где облупленные лиловые дома липли друг к другу, делясь смежными стенками. Проехали мимо угрюмого гипнотеатра с афишами от прошлого круга. Здание таращилось слепыми окнами и разевало пасти арок. Мимо скрипучих качелей, на которые вшестером с диким хохотом забрались дети, и мимо перекошенной часовни с обратным бегом стрелок.
Вдали у обочины Атви заметила группу компрессоров. Те окружили броско одетого парня. Она инстинктивно натянула капюшон. Баром отследил ее движение в зеркале и прокомментировал:
- Спокойно, это свои.
Поравнявшись в людьми в черной форме, он степенно кивнул. Ему небрежно отсалютовали в ответ.
Когда деревянная мостовая закончилась, и они катились в сторону пустыря по грунтовке, Атви задала давно тревожащий ее вопрос:
- Теперь, когда я свободна, я могу снова быть смотрящей?
- Не обсуждается. Я уже нашел человека, - бросил Баром через плечо. - Да и тебе лучше не злоупотреблять игрушками первые несколько месяцев.
- Значит, ты отпускаешь меня?
В голосе его появилось раздражение:
- Да, если ты хочешь пополнить список моих должников. За твой двухколесник не дадут и трех тысяч, а мои услуги стоили куда больше.
- Я все отдам, - пообещал Атви. - Когда заработаю.
- И кем же ты будешь работать? - презрительно усмехнулся Баром, - пойдешь на местный завод синтезировать биокорм? А на досуге приторговывать телом? Даже тогда, по моим расчетам, расплатишься кругов через десять.
- А что ты предлагаешь?! - вспыхнула Атви.
- Я предлагаю тебе работу, дура. Будешь помогать мне в лаборатории. Тот хлам, что ты собрала до операции, неожиданно оказался востребован. Пока я веду дела в этом городе, настоящие деньги можно заработать только на нейротоварах.
Атви ничего не ответила. Оторвала руки от багажника и обхватила его спину. Уткнулась носом в серый балахон.
- Прекращай с этим, - буркнул он, - а то сейчас в столб впишемся.
Она сделала вид, что не расслышала этих слов из-за встречного ветра.
***
Каждый день Баром обучал ее тонкостям создания нейродевайсов. Атви нравилось изобретать что-нибудь необычное. Вскоре она привыкла к его мизантропской манере хвалить ее работу. Обычно ее творения удостаивались порции отборного сарказма. Но затем он покупал ей новые инструменты и расходники, брал в оборот ее идеи. Через неделю она обзавелась собственным столом в его мастерской.
Ее игрушки продавались в Клубе на ура. Об этом она догадалась, когда однажды утром Баром всунул пачку денег ей в руки со словами:
- На улице тебя ждет Кут. Езжай с ним, прикупи себе шмоток. А то на тебя смотреть страшно. Что-нибудь серое или синее.
Атви скорчила удрученную мину:
- Цвета Режима...
- Именно. Давай, вали. И если мне не понравится, что ты купишь, поедешь возвращать.
- А где ты покупаешь себе одежду? - осведомилась она.
- Я не покупаю одежду. Мой прикид за счет заведения. Иначе лавочка сгорит, - ответил Баром, и было неясно, шутит он или говорит всерьез.
Он заставил ее вызубрить энциклопедию по нейротронике. Сам тестировал ее учебные игрушки, ведь после операции даже слабенький девайс мог спалить ей все рецепторы.