Алтынай снова сосредоточилась на лампочке. Я усиленно изобретал тему для разговора.
Ничего, кроме аниматины из детства не приходило на память.
Но не хотел пугать Алтынай признанием, что влюбился в её версию, смастерённую Шай-Таем. Я не малолетка, прекрасно знаю, что излишняя напористость отпугнёт девушку. Нужно соблюдать дистанцию.
— Кстати, у нас, обходчиков, вырабатывается одна особенность, — сказал я. — Чувство расстояния. Могу, не глядя на счётчик, сказать сколько мы прошли.
— И сколько? — Алтынай загородила собой дыролов, чтоб я не подглядывал.
Я надменно хохотнул:
— Три километра, сорок четыре метра. Сорок пять, сорок шесть…
— Офигеть! — Алтынай удостоверилась, что именно эти цифры отображает счётчик. — Я тоже так смогу? Ненужное в жизни умение.
Я засмеялся громче и показал на Г-образный рукав:
— Уже можешь. Эти выемки стоят каждые сто метров. Между ними висят пронумерованные указатели. Весь путь делится на пятидесятиметровые сегменты. Даже напрягаться не надо, чтоб считать.
— Ловко. А я поверила, что у тебя внутренний дальномер вырос.
Алтынай громко засмеялась и тут же притихла, нервно оглядевшись:
— Бли-и-и-н, я представила, как одной здесь ходить. Страшно.
Хотел обнять её и сказать: «Ничего не бойся, пока я рядом». Но лишь успокоил:
— Тут страшно скучно, вот и всё. От скуки есть спецсредство — музыка.
Алтынай немного подумала:
— Не понимаю, если я буду идти одна, ещё и в наушниках, то как узнаю о приближении поезда?
— О, поверь мне, узнаешь.
3
До пересечения 234-ой и 55-ой линий мы дошли позже обычного. Лебедев сидел на монорельсе и, закрыв глаза, слушал музыку.
— Что так долго? — спросил он недовольно.
Поднялся, оглядел Алтынай и одобрительно сунул ей ладонь:
— Лебедев.
— Алтынай. А почему по фамилии?
Лебедев недовольно засопел. Считал, что и так ясно почему. Солидно же.
Лебедев выслушал мой рассказ, что объявление о поиске увидел папа Алтынай:
— Я же говорил, что решу вопрос?
Мы пообедали бутербродами. Так как у Алтынай ничего с собой не было, я поделился своим. Было приятно ухаживать за ней. Лебедев тоже сделал вид, что хотел поделиться, но Алтынай сказала:
— Мне достаточно еды от начальства.
Он с облегчением согласился:
— Правильно, не надо толстеть. Это неудобно.
Лебедев поднялся. Оттряхнул крошки с комбеза и взглянул на меня:
— Ладно, я пошёл. После работы по пиву?
— Э-э-э, не знаю, — я беспомощно посмотрел на Алтынай. Она жевала колбасу и смотрела в конец туннеля, делая вид, что не слышала.
— Понял, — вздохнул Лебедев.
Поднял свой дыролов:
— Кстати, сегодня не будет поездов.
— Почему? — Я расстроился. Хотел продемонстрировать Алтынай свою храбрость и умение бегать в вихревом потоке.
— На 55-ой линии Чепэ какое-то. Движение временно перекинули на 56-ю. Говорят, менты перекрыли. Наверное, опять пропал кто-то.
— Ты уверен?
— Я же предсказывал, что исчезновения людей — это начало чего-то нехорошего.
Лебедев ушёл.
Алтынай явно устала и не хотела идти дальше. Но ничего не поделаешь. Работа есть работа. Я взял дыролов и установил на монорельсу:
— Пора, — и подал девушке руку. — Держись, не будь размазнёй.
Стряхнув крошки, она поднялась. Горестно осмотрела грязные джинсы и пятна на свитере. Ещё бы, из дыролова масло сочилось, как из пробитого маслопровода. А к нему уже липла пыль и грязь. Алтынай достала платочек и попробовала оттереть, но я остановил:
— Поверь мне, нет смысла, сильнее запачкаешься.
4
Освободившись от дыролова, Алтынай повеселела. Шагая рядом со мной, рассказала, что она и её папа, коммунальный архитектор, переехали в Юго-Запад 254 в середине лета.
— Не Юго-Запад 254, а «Абрикосовый Сад», — сердито поправил её. — Мы уже давно имеем право на название, почти полтора миллиона человек!
— Вот-вот, поэтому папу сюда направили по работе. Ваш двор достиг пика населённости, поэтому власти решают, делать ли пристройки к существующим домам или строить рядом тайл-спутник.
— Что такое «тайл»?
— Так называются Дворы на языке строителей.
— Ясно, а тайл-спутник — это Малый Двор?