2. Если Алтынай воистину хотела бы уехать, то честно «была бы краткой». Написала: «Я уезжаю, до свидания». Или же, чтоб совсем не врать, — ничего не написала бы, а молча уехала.
Удивительно, что за сентябрь 1899 года я повзрослел так, что смотрел на себя прошлого, позавчерашнего, со снисходительным пониманием.
4
Мы, железнодорожники, жили в едином ритме с поездами. Сигналы семафора, разграничивали рабочий день. Наши рассветы — это приближающаяся «звезда» аэродинамического нагрева на куполе теплозащиты моторного вагона. Наши закаты — оранжевые габаритные огни последнего вагона, уходящие за изгиб тоннеля.
Ритмичное подрагивание монорельсы, как предвестник перемен.
Мои шаги точны, синхронизированы с расписанием. Я прибыл на платформу вместе с «киевским» поездом.
Вспомнил роман «Уехать, чтоб вернуться», написанный в романтические 60-е годы, ещё в СССР:
Главный герой догонял девушку, которая уехала на международном рейсе. Действие тоже начиналось в маленьком номерном дворе. А из таких дворов поезда ходили с петлёй. К примеру, чтоб доехать до Киева, Алтынай пришлось бы сделать круг с заездом в Брянск или Москву. Так и героиня романа, не зная этих особенностей, блуждала по планете, пересаживалась с Вокзала на Вокзал. В итоге приехала обратно на исходный Вокзал, где её ждал обескураженный молодой человек, который тоже не знал настоящего устройства «Глобальной Перевозки™». Потеряв надежду догнать девушку, он просто ходил каждый день на Вокзал и ждал.
Я ждать не планировал.
Мои шаги точны, синхронизированы с расписанием. Я прибыл на платформу вместе с «киевским» поездом.
Сигнальные огни сменили цвет. Двери вагонов раскрылись и пассажиропоток вывалился на перрон.
Циркуляция пассажиров. Лавина неуравновешенных судеб вливалась в чёткие шестиугольники системы «Глобальная Перевозка™». Заняв своё купе, люди успокаивались. Они отдавали себя геометрии. На ближайшее дни, пока не прибудут в нужную точку, люди точно знали, с какой скоростью будут жить.
Жить в гиперзвуковой монотонности.
Стоит Алтынай сдать багаж, пройти по коридору вагона и сесть на диван у окна — она потеряна навсегда. Человека севшего на поезд нельзя уже выманить с той стороны окна. Он всё равно будет смотреть на тебя сверху вниз. Он уже не принадлежал той точке пространства, в которой находился ты и перрон.
Пассажир, который уже занял своё купе — это решившаяся неопределённость.
5
Девочка в платьице белом стояла возле груды чемоданов. Толстенький лысенький дядя рассчитывался с возильщиком. Забрав деньги, возильщик крутанул руль телеги и поехал за новым клиентом.
Девочка в платьице белом слушала мой плеер и попинывала борт вагона. Изредка задирала голову вверх, разглядывая далёкие окна.
Она не хотела оказаться навсегда по ту сторону.
Я шёл к ней, будто был один в туннеле. Будто нет другого пути, как вдоль монорельсы. Мой внутренний дыролов мигал всеми цветами, сигнализируя, что все микро и макро трещины в линии моей любви к Алтынай созданы мной.
Лебедев говорил, что это профессиональная деформация, когда мы описываем реальность в железнодорожных терминах.
Алтынай обернулась и не сразу узнала меня в комбезе. Взглянула на дыролов, потом опять на меня. Сняла наушники. Из-под днища поезда рвался сквозной ветер, слегка теребил подол её платья.
— Что слушаешь? — спросил я, сам удивляясь твёрдости голоса. А ведь шёл и не знал, что сказать.
— Нирвану.
— Мощная музыка.
— Тяжёлая. Просто ничего другого нет. Мой плеер у тебя.
— Спешил, чтоб тебе его вернуть.
— Скучал без своей мощной музыки?
— Алтынай, — я сделал шаг к ней: — Не уезжай. Не пропадай.
— Я должна.
— Нет, не должна.
— Почему?
Я посмотрел на лысенького дядечку: тот деликатно отвернулся и проверил, хорошо ли застёгнута сумка с вещами.
Алтынай сняла плеер и отдала мне:
— Почему я не должна уезжать?
Машинально протянул ей компакт-диск-плеер:
— Там батарейки сели. Ты не должна уезжать.
Алтынай усмехнулась:
— Потому что батарейки сели? Куплю в вагоне-магазине.
— Там дерут втридорога. Ты не должна уезжать потому что ты всё ещё работаешь стажёром на монорельсе. Нужно оформить увольнительные документы. И ещё — я люблю тебя. Если уедешь, то я поеду с тобой. Прямо сейчас куплю билет.