Алтынай то ли сдержала улыбку смущения, то ли наоборот пыталась улыбнуться, чтоб не заплакать.
Я взял её за руку. Вмешался лысый дядечка:
— Как я понял, молодой человек, отговорил тебя? И правильно, и хорошо.
— Никто меня не отговорил, — попыталась сопротивляться девочка в платьице белом.
— Ну, доченька, хватит уже. Мы верим, что ты целеустремлённая. Если решила ехать, то поедешь. Поэтому можно и не ехать.
Папа Алтынай, оказался вовсе не строгим. Он протянул ладонь, мы познакомились. Её папа из тех людей, что всегда говорили окружающим что-то хорошее. Он похвалил моё имя и фамилию, потому что не знал меня настолько, чтоб хвалить за другие достоинства.
Возильщика папа Алтынай подзывал стеснительно, будто не хотел отрывать его от важного дела:
— Возиль… Возильщик. Простите… можно ли… не могли бы… простите… — негромко просил он.
Я понял, что если не вмешаюсь, возильщик никогда к нам не подъедет.
— Эй, ты, — заорал я работнику перрона, — что встал? Собирай багаж и вези на выход. Шевели булками.
6
Специально, чтоб мы не шли в унылом молчании, папа Алтынай деликатно болтал не затыкаясь. Понимал, что при нём мы не решались говорить о своих отношениях.
От родителей нужно скрывать все свои взрослые штучки, иначе никогда не повзрослеешь. Начнут поучать, предостерегать, делиться опытом, то есть всё испортят.
— И правильно, дочка, — бормотал папа, быстро шагая вслед за электротележкой возильщика, — что там делать в Киеве? То революция, то гей-парад. У меня в Абрикосовом Саду работы на год, если не больше. А мама в Киеве тоже ненадолго. У неё работа такая. Мотаться по всем дворам, собирать статистику. Сегодня Киев, завтра Нью-Йорк или Йошкар-Ола.
Папа Алтынай повернулся ко мне:
— Так и живём с женой: меня в один двор, её в другой, встречаемся изредка, как поезда на пересечении.
— Папа, поезда на пересечении не встречаются, — засмеялась Алтынай. — Спроси у Леха, он железнодорожник.
— Хм, железнодорожник говорите, молодой человек? — Папа в упор и внимательно посмотрел мне в глаза.
— Да, если поезда встретятся на пересечении, то это будет крушением.
— Видимо поэтому мы стараемся с ней не встречаться, — горько обронил папа.
Мы подошли к трамвайной остановке. Я помог возильщику погрузить сумки в багажное отделение вагона.
Перед тем как зайти в трамвай, папа обнял Алтынай:
— Рад, что мы остаёмся. Теперь ты куда?
— Я стажёр в обслуживании монорельса.
— Да, — папа притворно хлопнул себя по лбу. — Буду краток: не для девочки такая работа. Особенно в туннелях. Ты, Лех, как я понял, работаешь в туннелях?
— Да, большая часть полотна, что обслуживает наш отдел, под землёй.
— Жаль, жаль. На природе ходить полезнее. Надеюсь, ты, доченька, не собираешься долго работать на Вокзале? И молодой человек тоже не будет всю жизнь обходчиком?
Я рассердился:
— У меня диплом Транспортного Колледжа, конечно есть планы карьерного роста в отрасли. Просто для начала все должны отработать обходчиками, без этого нет пути дальше.
— Но для моей девочки это не подходящий род занятий.
— Знаете, я с вами согласен.
Строгий папа благодарно посмотрел на меня, подыскивая, за что бы похвалить?
Алтынай начала толкать его в спину:
— Всё, папа, трамвай не может ждать. Уезжай.
— Строгая она у меня. Вчера также заставила собрать чемоданы, мол, едем, к маме, и слушать ничего не хотела.
Алтынай запихала строгого папу в вагон и стукнула ладошкой по борту трамвая. Водитель тренькнул в ответ. Двери закрылись и трамвай уехал.
Папа Алтынай пообещал быть краток и был таким.
7
Алибек с суровой начальственностью отчитал Алтынай:
— Железная дорога — это тебе не магазин модной одежды, куда можно прибывать и отбывать по желанию. Даже магазин имеет часы работы. А на Вокзале — график. На Вокзале — расписание, тут…
Я резко оборвал:
— Хватит поучений. Требую выдать моему стажёру рабочий комбинезон.
Начальник с интересом оглядел меня и вдруг щёлкнул пальцами:
— Не ожидал такой наглости. Борзый становишься. Молодец. Но со мной не борзей, щегол, голову откручу.
Я не стал продолжать конфронтацию. Будто прозрел, как тогда, с учителем физики. Алибек вовсе не хитрая изворотливая гадина, думающая, как урвать лишние сто тенге. Он усталый мужчина, у которого в жизни не осуществилась ни одна мечта. У него и жены вроде нет. Привык, что в жизни не произошло ничего из того, о чём мечтал. От того и вёл себя по-свински.