— Да, это проблема, — серьёзно сказал незнакомец. — Всеобщая сеть создаёт трудности для масштабной войны. Приходится нам, военным людям, радоваться каждому конфликту на привокзальных направлениях.
— Мне кажется, что война это не очень интересно.
Коллега-обходчик надменно усмехнулся:
— Конечно, давайте рассуждать о том, чего не знаем.
— А ты знаешь? — вмешалась Алтынай.
— Я много читал по теме. Смотрел военные аниматины. Например, в великой аниматине «Битва за Алеппо» так изображена доблесть солдат, что никаких сомнений не остаётся, что именно на войне проявляются лучшие человеческие качества. А военная техника? Ты танк вблизи видела? Я видел, даже ездил. Это ощущение словами не передать.
— Вот и не передавай, — невежливо ответила Алтынай.
Мы поднялись и пошли дальше. Я еле успел попрощаться с коллегой.
Алтынай возмущалась:
— И как у подобных людей сочетается тяга к разрушению и любовь к солнечной латиноамериканской музыке?
— Лебедев говорил, что каждый человек это набор противоречий, которые он считает стройной системой мыслей.
11
Мы закончили обход участка и вышли на конечном узле, где сели на служебный поезд. Было семь вечера. Алтынай устала. У неё опухли губы. Я тоже чувствовал приятную усталость челюсти и щёк. Но мы продолжали целоваться, пользуясь моментами, когда поезд проходил в тёмных участках туннеля и одновременно терялся контакт с рельсами, отчего свет гас секунд на десять.
Впрочем, остальным обходчикам не было дела до нас. Кто-то спал, уронив наушники на пол. Кто-то развлекался заранее припасённым пивом.
Усталость. Каждый рабочий день я возвращался домой на гудящих ногах. Оставалось сил поужинать да растянуться на кровати с новой серией Баффи. Кстати, надо у Лебедева попросить дать почитать… Забавно, что моя жизнь так наполнилась событиями, что времени на всякую фигню, типа книгосериалов, не осталось.
Посмотрел на Алтынай. Она прислонилась к моему плечу и задремала.
Работа в туннелях не для хрупкой девочки в платьице белом. Сколько-то дней продержится, неделю, а потом что? Неужели, она хочет ходить по туннелям, чтоб быть со мной?
Я слегка толкнул её:
— Тебе нужно уволиться.
— Почему, — сонно спросила она. — Было хорошо. Я хочу ещё раз посмотреть проход состава. За скобу подержусь вместе с тобой.
— Ага, так я тебе и позволил. Ты мне нравишься в таком виде, как сейчас, а не размазанной на атомы вдоль микротрещин монорельса.
— Сама знаю, что мне делать, не указывай, — устало сказала.
— Завтра же пиши заявление. Ты на ткачиху училась, неужели в нашем Дворе нет работы в этой области?
Алтынай зевнула:
— Не на ткачиху, а модельера одежды. Я передала свои эскизы через Вольку в один Дом Моды. Ты не сердишься, что я с Волькой общаюсь?
Я помедлил:
— Сержусь. Но это твоё дело. Волька хороший.
— Испорченный.
— Чем?
— Своими желаниями. У него их много и они все осуществляются. От этого люди портятся.
— По мне, так Волька хороший друг.
— Испорченность в мелочах происходит. Захотел Волька жить один — живёт. Захотел много денег — имеет. А что с этим делать не знает.
Оба грустили, что больше не сможем ходить вдвоём и целоваться в Г-образных рукавах. Но я понимал, что так правильнее. Не Алтынай должна жертвовать собой, а я.
Служебный поезд остановился. Я и Алтынай влились в очередь людей в переодевалку: на входе стоял милиционер. Проверил мои документы, сверился со списком в своём блокноте:
— Лех Небов, пройдёмте. Вас ждут.
— На каком основании?
— Лех Небов, у меня приказ задерживать всех из списка. А зачем и на каком основании, не моё дело.
Я попрощался с Алтынай:
— Не жди меня, на трамвай опоздаешь. Переодевайся и езжай домой. Не заставляй строгого папу нервничать.
Уходя она тревожно поглядела на милиционера и попросила меня:
— Как будешь дома, отправь телеграмму! Я не лягу спать, пока не получу её.
— Обязательно отправлю.
Моторчик счастья по инерции сделал несколько оборотов и затих, тревожно потрескивая, остывающим корпусом.
Глава 14. Другой свет
1
Фрунзик и пожилой милиционер-писатель, Юра Борос, сидели в кабинете Алибека на тех же местах, что в прошлый раз. Даже рация лежала там же. Из неё вырывались неразборчивые фразы, похожие на заклинания.