Через пару сотен метров удостоверился, что впереди виднелся последний вагон, а рядом сидели двое мужчин и жарили шашлык. Время от времени один поднимался с пола, переворачивал палочки. Второй подмахивал пламя куском фанеры, изредка прикладываясь к бутылке.
Я и Алтынай побежали к ним, с радостными улыбками на лицах. Мне хотелось осчастливить их криком: «Вы живы!», но сдержался, опасаясь заговорщиков.
Тот, что переворачивал палочки, скучающе посмотрел на нас и сказал товарищу:
— Молодёжь-то не отчаивается, ищет выход.
Товарищ скользнул по нам взглядом и отпил из бутылки. От него пахло вином.
Оба задумчиво уставились на огонь, не обращая на нас внимания.
— Но там выход! — крикнула Алтынай.
— Не надоело вам? — отозвался шашлычник. — Лишнюю надежду людям даёте. Сидели бы в своём вагоне, а то поймают, да запрут с остальными непокорными. Или на кладбище отправят.
Я предостерегающе дёрнул Алтынай за руку:
— Мы идём в свой вагон. А кто нас поймает и запрёт?
— Молодёжь-то не унывает, — обратился шашлычник к товарищу, — шутить пытается.
Товарищ хлебнул вина, не отрывая взгляда от огня. Шашлычник подошёл к груде досок и начал ломать их об колено. Я узнал детали деревянной обшивки и мебели из вагонов.
Миновав костёр, чтоб его свет не ослеплял, я вгляделся вдаль. Вагоны поезда «Ташкент-Алматы-Новосибирск-Киев-Варшава» занимали туннель, уходя в темноту слабо мерцающими прямоугольниками окон. Некоторые вагоны были безмолвно темны, в некоторых светилось одно-два окна. Мигание жёлтого света указывало, что энергетическая установка двигателя сжигает последнее топливо, чтоб обеспечивать поезд электричеством. Кое-где у вагонов виднелись такие же костры, у которых сидели люди и жарили мясо.
— Все пассажиры тут?— спросил я шашлычника.
— Кто же нас считает? — пожал плечами он. — Кто-то, говорят, поумирал от болезней, кого-то захватчики прихлопнули, кто-то сам сгинул в архаичном туннеле, прорвавшись через заслон. Ты чего, пацан, проснулся только что? Ха-ха, так мы давно приехали.
Мрачный собутыльник шашлычника тоже невесело посмеялся, глотнул вина. Приподнявшись на полу, он погрозил нам бутылкой:
— Хватит шастать, это наш вагон, Катитесь отсюда, пока целы.
Шашлычник тоже спохватился и положил руку на ремень, где висел большой нож:
— Нечего тут вынюхивать. Объедки мы отдаём соседям. А вас впервые вижу. Убирайтесь обратно в свои вагоны.
— Если надо мясо, меняем кости на дрова, — крикнул вслед шашлычник.
5
— Что-то они не рады нас видеть, — шепнула Алтынай, когда мы отошли от грустного барбекю.
— Люди полмесяца сидят взаперти.
— Тем более надо им рассказать. — Она повернулась к шашлычнику и крикнула: — Вы не поняли? Мы нашли вас. Мы открыли туннель.
Я резко её одёрнул:
— Тихо.
— Но мы должны освободить…
— Ага, четыре тысячи человек ломанётся в туннель, чтоб стать размазнёй под днищем поезда?
— Ты сам сказал, что составов не будет несколько часов.
— Алтынай, ты не представляешь. Они же разбегутся по туннелям и погибнут поодиночке. Кроме того, слышала, как он упоминал про «захватчиков»?
Алтынай испуганно огляделась.
— Вот-вот.
— Что нам делать? — шёпотом спросила она.
— Осмотримся, оценим обстановку. И с этими результатами пойдём к властям. Быть может, уведём пару человек, не вызывая подозрений.
Мы двинулись вдоль поезда. Двери вагонов были раскрыты, на ступеньках сидели печальные измождённые люди. Другие грелись возле костров. Кто-то рылся в куче выброшенного багажа.
Тут, похоже, выстроилась иерархия: одни жрали жареное мясо, другие собирали объедки.
Изредка попадались дети. Они быстрее взрослых привыкли к туннельному существования. Детская суета игры в догонялки придавал этому стойбищу потерянных пассажиров вид сюрреалистических аниматин артхаусного анимастера.
Моя легкомысленная девочка наконец осознала, что фоном для её увлекательного приключения служила трагедия.
Алтынай не отлипала, повиснув на моей руке. При виде деток, на её ресницах заблестели слёзы. Шарила по карманам, всхлипывая: «У меня же была шоколадка. Почему не взяла больше конфет и шоколада?»
6
Путешествие вдоль состава напоминало перемещение в мире, где вместо государств были вагоны.
Цепочка вагонов-цистерн с водой была огорожена баррикадой из стенок разобранного вагона. Воду охраняли суровые пассажиры, вооружённые обломками железных труб, поручнями и щитами из вагонных дверей. Они настороженно пропустили нас через узкий проход в баррикаде, подгоняя пинками и окриками.