— Нет такого аккаунта, — заявляет она. — Хотя, может, она из тех, кто отрицательно относится к социальным сетям. Кстати, нужно обязательно развить эту тему в блоге.
— Нет, она не из таких, — говорю я. — Но на всякий случай поищи Джину Гейгер. Она лучшая подруга Норы.
— Так, вот Джина, — говорит Меган. — Ух ты. Ты только посмотри на эту красную помаду. Она, часом, не трансвестит?
— Сосредоточься, — прошу я. — Посмотри, с кем она дружит.
— Я бы с удовольствием, но это просто так не сделаешь. Нужно добавить ее в друзья. Хочешь, я это сделаю?
— Нет, давай придумаем какой-нибудь другой способ.
— Может, вернуться к первоначальному плану и добавить в друзья Нору? — спрашивает Меган.
— Тсс, — говорю я, поднимая руку. — Не мешай думать.
В комнате на некоторое время становится тихо.
— Давай поищем в Гугле что-нибудь о Норе Фитцджеральд, — предлагаю я, цепляясь за эту мысль, как утопающий за соломинку. В, тишине слышно, как ногти Меган стучат по клавишам.
— Да, что-то есть, — говорит она, нажимая ссылку.
Пока страница загружается, я выбираюсь из кровати и подхожу к столу, чтобы заглянуть в монитор из-за плеча Меган. Когда ссылка наконец открывается, мы видим перед собой веб-сайт местной газеты. Прочитав заголовок «Пьяная школьница погибла в результате дорожно-транспортного происшествия», мы с Меган, не сговариваясь, вскрикиваем от удивления и страха.
— Думаю, ты была права, — тихо произносит Меган.
— Это точно.
27
После всего увиденного я, сама того не желая, превратившись в сову, таращусь во тьму, не в силах уснуть. В пять часов утра кто-то стучит в дверь. Думая о том, кого может ожидать Алисия в такое время, я прислушиваюсь к шарканью ее шагов в коридоре. Шаги стихают, и слышно, как Алисия с кем-то шепчется у двери. Через некоторое время я с удивлением понимаю, что ее собеседник — Мэйсон. В коридоре снова раздаются шаги и замирают у порога спальни. В двери появляется щелка, в которую проникает луч света.
— Дэйзи? — шепотом зовет меня Алисия. — К тебе пришел Мэйсон.
— Иду, — так же шепотом отвечаю я, осторожно перелезая через спящую Меган. На цыпочках подойдя к двери, я выхожу из спальни и закрываю за собой дверь. Алисия уходит к себе, оставив нас с Мэйсоном наедине. Глаза никак не могут приспособиться к яркому свету, и я, щурясь, стараюсь разглядеть лицо Мэйсона. Руками я закрываю грудь, так как под футболкой у меня нет бюстгальтера.
— Я пришел, чтобы отвезти тебя в Омаху, — тихо говорит Мэйсон. — Кэйси закончит здесь дела без меня. Прости, что приходится тебе об этом рассказывать, но Одри впала в кому. Вероятнее всего, скоро она умрет.
Я открываю рот от неожиданности и, моргая, таращусь на Мэйсона.
Как он мог рассказать мне об этом, не дав даже возможности одеться?
Впрочем, вряд ли стоило ожидать от него другого подхода: он медик и смерть — часть его профессии. В этом нет ничего личного. Да и от Одри получить предупреждение я не могла. Почему я рассчитывала на то, что кто-то предупредит меня заранее, непонятно: ведь именно так, неожиданно, заканчивается жизнь людей, не имеющих доступа к «Воскрешению».
Они впадают в кому.
И умирают.
28
Я так беспокоюсь об Одри, что несколько наших последних встреч прокручиваются в памяти, как видеозапись, поставленная в режим бесконечного воспроизведения. Пока мы летим в самолете домой, я едва осознаю, где нахожусь. Приземлившись, мы забираем багаж, берем такси и отправляемся из аэропорта прямиком в больницу. Пока мы едем, Мэйсон пытается со мной поговорить:
— Дэйзи, я привез тебя сюда, чтобы ты могла попрощаться с подругой, но мне хотелось бы сказать тебе кое-что.
Я не отвечаю, и Мэйсон продолжает.
— Ехать в больницу необязательно, — говорит он. — Одри простила бы тебя, если бы ты не поехала.
— Что ты такое говоришь? — хрипло спрашиваю я, с трудом справляясь с голосом после долгого молчания.
— Я много думал об этом, пока мы летели, — объясняет Мэйсон. — К постели умирающего обычно приходят, потому что считают, что нужно подержать любимого человека за руку и сказать ему пару слов на прощание, и все считают, что так и нужно. Но, Дэйзи, мне кажется, это не всегда хорошо. Увидев любимого человека на пороге смерти, ты таким его и запоминаешь. И все же люди идут на это. Раз ты хочешь попрощаться, привезти тебя туда — мой долг. Я просто хочу сказать, что если ты хочешь запомнить Одри такой, какой она была раньше — улыбающейся и веселой, в этом нет ничего плохого. И в этом случае не нужно ехать в больницу. Потому что сейчас она другая. Сознание ее покинуло. Она еще жива, но еле-еле. Ее подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Ты понимаешь это?