Мы с Ганским поехали по железной дороге в город Шамони. Оттуда в те времена начинался пешеходный подъем на вершину Монблана.
Жансен, приехавший также в Шамони, пригласил для нас опытного проводника и семерых носильщиков. Кроме наших инструментов, носильщики несли запас продовольствия и тёплую одежду.
Итак, в одно прекрасное летнее утро наша партия из десяти человек выступила в поход. В первый день мы прошли приблизительно полпути и заночевали в горном домике-приюте Гран-Мюле. После ночевки, рано утром отправились дальше и к середине дня были уже на вершине Монблана. Пришли совершенно бодрыми, в отличие от некоторых туристов, которые являются на Монблан с горной болезнью, не могут есть и тем более работать.
Надо сказать, что Алексей Павлович сроднился с альпийской вершиной. В начале каждого лета его туда тянуло непреодолимо. Он с большим желанием отправлялся каждый раз на Монблан и наблюдал там солнечное излучение.
Казалось. Ганский не замечал ни плывущих под нами облаков, ни разреженного воздуха; чувствовал себя как дома. Поглядывая на Алексея Павловича, я с восхищением думал: «Вот поистине хозяин Монблана!» и невольно старался во всем ему подражать.
Мы чувствовали себя на высоте превосходно, чем немало удивляли наших проводников и приходивших туристов.
От горной болезни мы ничуть не страдали. Проводники говорили нам, что на вершине нельзя много есть. На это мы отвечали:
— Откупорьте нам еще баночку консервов.
Работа наша кипела. Ганский определял силу солнечного излучения, я сделал много снимков теллурических линии солнечного спектра, линий, которые происходят от поглощения света газами земной атмосферы и значительно усиливаются с приближением Солнца к горизонту.
Работа с Ганским доставляла мне большое удовольствие. Он был пытливым исследователем, по-настоящему влюбленным в свое дело.
Мне еще раз в жизни довелось вести астрономические наблюдения совместно с Алексеем Павловичем.
Это было весной 1906 года. Я тогда уже был сотрудником Пулковской обсерватории. Мы с Ганским обратились в Академию наук с предложением послать экспедицию в Крым для исследования зодиакального света и изучения качеств изображений. Зодиакальный свет представляет собой остатки той туманности, из которой образовалось Солнце и окружающие его планеты. Поэтому изучение его весьма важно для решения проблемы о происхождении Солнца и планет. Академия наук назначила Ганского начальником экспедиции, а меня включила в ее состав.
Мы взяли с собой астрограф и светосильный спектрограф и отправились через Севастополь и Ялту на перевал Аи-Петри.
Заведующий местной метеорологической обсерваторией К. Ф. Левандовский нас очень радушно принял, предоставил комнату, а его мать согласилась обслуживать нас.
Мы установили спектрограф, я для астрографа построили павильон из досок.
Что такое спектрограф, вы уже знаете; астрограф же — это прибор для фотографирования звезд. Его название происходит от двух греческих слов «астрон» — «звезда», «графо» — «пишу», то есть «записываю звезды».
Не теряя времени, мы приступили к наблюдениям. Солнце, Луна, планеты и звезды были отчетливо видны не только в тихую погоду, но и при сильном, валившем с ног ветре.
К сожалению, на западе низко над горизонтом, где был зодиакальный свет, собирались облака, что очень мешало наблюдениям.
Но наша экспедиция была удачна в другом отношении.
На обратном пути, проезжая из Ялты в Севастополь, Алексей Павлович был поражен, увидев вблизи шоссе над Симеизом астрономическую обсерваторию. Это были две отдельные башни и небольшой дом.
Ганский осмотрел постройки, но оказалось — инструментов там еще нет. Узнав, что эта обсерватория принадлежит одному из владельцев Симеиза, Мальцеву, Алексей Павлович после возвращения в Пулково написал ему письмо.
Ганский просил сообщить некоторые подробности об обсерватории. По странной случайности, письмо в дороге пропало, и Алексей Павлович ответа не получил. Прошло полтора года — он послал второе письмо. На этот раз получил ответ по телеграфу. Мальцев был доволен интересом, проявленным к его обсерватории. Он назначил Ганскому свидание в Царском Селе, где в это время жил.
При встрече владелец обсерватории предложил ее с порядочным участком земли в дар Ганскому, Алексей Павлович растерялся. Легко сказать-получить подарок, на содержание которого не имелось никаких средств!
Он рассказал об этом подарке директору Пулковской обсерватории Баклунду. Директор посоветовал написать Мальцеву, что его обсерваторию могло бы принять Пулково. Мальцев согласился.