Бенджамин выбежал с аптечкой.
- Мне жарко, - шепелявила она, не пряча язык в рот. Он заметно распух на конце, а нос сейчас был таким красным, прямо как у Деда Мороза.
- Жар, - прошептал мужчина, рыская в аптечке. Потом он посмотрел на Дашу. На лбу ее образовались капельки пота, глаза закатывались, а руки уже не держались за нос, а расслабленно свисали с дивана, причем обе, каким-то образом.
- Черт, - Бенджамин потянулся к ней, - я сейчас раздену тебя. Ты слышишь? Тебе жарко, может, еще и от костюма.
- У меня жар от яда, чертов ты Айболит.
Бенджамин кое-как освободил ее от костюма. Она осталась в тоненькой нежно-розовой рубашке и джинсах.
Он услышал ее учащенное, но затрудненное дыхание и испугался. Да, можете себе представить, такой человек умеет пугаться. Правда, и сейчас страх особо не проявлялся на его спокойном лице. Только внутренне он чувствовал его.
- Я сейчас там тебе таблетку, лихорадка спадет. - Шептал он, дрожащими пальцами выковыривая из пластинки пилюлю. Он быстро налил воды, приподнял ее затылок и влил ей таблетку.
- Глотай, Даша...
- В иной ситуации я бы дала тебе пощечину, - и она сглотнула.
Бенджамин сел на пол, подогнув колени, беспокойно следя за Дашей. Она лежала на диване и дышала. Он заметил, как на ее коже стали появляться розовые пятна.
- Бенджамин, - прохрипела она.
- Да?
- Если я умру здесь и сейчас, я убью тебя и сожгу твою пасеку.
Он тяжело сглотнул. Хорошо хоть, что шутит.
- Вызови скорую, идиот.
Мужчина взял ее за руку, - она была горячая и мокрая, - и нащупал пульс.
- Да, хорошо... Подожди... потерпи...
Даша закрыла глаза, чувствуя, как горят веки, и вдруг рассмеялась, чем еще сильнее испугала Бенджамина.
Он убрал с ее лба прилипшие прядки волос и подул ей в лицо, прижимая телефон к уху.
- Сейчас, darling. Сейчас...
Женя уже была дома. Как хорошо быть в таком шикарном месте, когда он пуст и тих.
Она включила телевизор, правда, ей от него толку никакого не было. Она плохо знала, - да не знала вообще, - английский и смысла смотреть что-то не было.
Женя достала коробку хлопьев из шкафа, взяла миску и нашла молоко. Ее бесило то, что происходило. Дмитрий, эта отработка, Ирина... Все могло быть по-другому, если бы она не ослушалась ее не вступила в этот бар. Хотела поймать в ловушку Ирину, а в итоге сама в нее прыгнула. Неуклюжая глупая дурочка.
Только она принялась есть, как вдруг в дверь позвонили. Она встала и не торопясь подошла к ней, не посмотрев в глазок.
Человек, стоящий на пороге, поверг ее в ужас.
- Вы?!
Дмитрий посмотрел на нее и закатил глаза.
- Что вы здесь делаете? Я все убрала!
- Да знаю! - Огрызнулся он. - Быстро пошли.
- Куда?!
- Пошли, я сказал, - он взял ее за руку и потащил на выход.
Закрыв дверь на замок, Женя, ничего не понимая, все же последовала за ним в машину.
- Я ничего, ничего не могу втолкнуть! Что происходит, скажите уже!
Дмитрий завел машину и, не глядя на нее, начал говорить:
- Мне позвонил Бенджамин. Твоя чокнутая подруга в больнице. Мы едем туда.
Женя вытаращила глаза, но ничего не сказала. В принципе, это было не так удивительно, потому что: 1) Это же Даша.
2) У нее аллергия на пчел - во всех прямых и переносных смыслах.
- И зачем мы едем туда?
Дмитрий мельком взглянул на нее и захохотал.
- Да тебе надо дать премию «Лучший друг года».
- А вам премию «Лучший комик последнего столетия», - передразнила она его с гримасой.
- Твоя подруга пожалела видеть тебя перед смертью.
- Перед смертью? - На самом деле, у нее даже екнуло сердце.
- Ага. Ее покусали пчелы, идиотка.
- Да я поняла, профессор! - Ее ужасно бесило, когда он оскорблял ее. Не задевало, не обижало, а именно бесило, потому что он всегда ее опережал с оскорблениями.
С минуту другую они молчали. Женя смотрела в окно, скрестив руки на груди.
Дмитрий открыл форточку и закурил. Женя взглянула на него - сигара.
- Твою мать, - она закатила глаза и про себя добавила «чертов Крестный отец».
- Что?
- Я тоже хочу закурить. Сигару.
- Правда? Сейчас, погоди...
Он сунул руку в карман, а вынув, показал ей шиш.
- Гнилой прикол, - пробубнила она, отворачивая унылый взгляд к окну.
- Мазяра много о тебе рассказывала в колледже, - заговорил он вдруг.
- Да ладно? Она говорила, что у нее есть сестра? А я думала, она всем внушала, что единственный золотой ребенок.
- Нет. - Он уже докурил сигару и закрыл форточку; было холодно. - Она говорила только, как скучает по тебе. Мы думали, что ты прямо там сокровище какое. Не понимаю, как по тебе вообще можно было тосковать.