Тут заиграли «Битлз». Он, вспомнив, как она не любит иностранную музыку, особенно тех годов, быстро поднес руку, но она перехватила ее.
- Нет, - тихо сказала она, взглянув ему в глаза.
- Оставить? - Тихо удивился он.
- Да. Оставь. Пожалуйста.
Играла композиция «Let it Be». Она подумала, что запомнит его именно в этот момент - в белой майке с изображением маленького крокодильчика на левой груди, в рваных джинсах, с взлохмаченными волосами, в своем старой любимом форде, окруженным этим спертым запахом, под музыку его любимой группы. Без себя. Ее словно бы не было рядом. Она наблюдала как будто со стороны. Вот он. Чудак, которого она так неожиданно для себя полюбила. Все, что раздражало ее, вдруг стало таким милым.
Забавно. Нужно смеяться. А ей хотелось скулить. Не плакать. Но грустить.
Дашка вообще редко из-за мужчин плакала. Считала это пустой тратой времени. И правда. Слезами горю не поможешь. Да и мужчины - не горе. Любовь - не горе. Наслаждение.
Но сейчас ей было не очень хорошо.
Бенджамин выглядел обычно, как всегда. Она не могла понять, о чем он думает, но вряд ли о том же, о чем и она.
Они приехали к дому. Даша только сейчас вспомнила о легкой ссоре с Женей. И ей стало еще хуже.
Она отвела взор от дома к Бенджамину. Закончилась музыка. Заговорил голос ди-джея.
- Бенджамин, - окликнула она едва слышно. Он взглянул на нее.
- Да, Дар’я? - Она отметила то, как он постарался, чуть не сломал язык, чтобы произнести ее имя правильно или хотя бы мягче, чем обычно у него получалось.
- Ты... ты будешь скучать по мне? - Она ненавидела себя за это. Она не должна была навязываться. Но от этого человека все нужно вырывать самому, все нужно говорить прямо, открыто. Он не такой, как все. Возможно, за это она его и полюбила.
Он долго смотрел на нее, будто запоминал. Навсегда.
- Конечно, darling, - нежно сказал он и так же улыбнулся, коснувшись костяшками пальцев ее щеки. Даша уже было ответно улыбнулась, когда он так же невинно добавил. - Ты мой дружище...
У нее похолодело внутри. Дружище.
Дружище!
Дружище!!!
И все-таки она сорвалась.
Слезы навернулись на глазах, она скорчила гримасу и запищала:
- Я ненавижу тебя, Бенджамин Форд! Я ненавижу тебя!
Она яростно отстегнула ремень и вылетела, словно черт из табакерки, на улицу. Он видел, как развивалось ее платье на ветру, как она споткнулась на лестнице и, ни разу не обернувшись, зашла в дом.
Бенджамин пребывал в растерянности. Что это было? Что это значит?
Женщины... Хотел бы он прочесть пособие, в котором дословно будет изложено, как их можно понять.
- Почему ты мне не сказала?
- Да брось.
Дмитрий стоял у окна. Он не потрудился даже трусы натянуть.
Каждую минуту он оборачивался, чтобы проверить, спит ли она. Вроде бы, спала. Красивая, удовлетворенная, обессиленная... Женщина.
Дмитрий опять нахмурился, отвернувшись. Сколько у него было таких, как она? Да он уже и не помнит. Хотя, нет. Он старался таких избегать. Он себя знает. Нежно никогда не получается.
И с этой не получилось. Черт возьми, на этот раз он так обезумел от страсти, что сам уж поймал себя на мысли, что точно убьет ее!
Он докурил третью сигарету. Черт! Она убивает его сама! Психику, здоровье... Но как она хороша! Как она хороша, черти бы ее...
Дмитрий наконец вернулся в постель, к ней. Ему было... неловко. Он впервые чувствовал себя виновато перед ней. Вообще виновато.
Она лежала на спине, одна рука на животе, другая на подушке. Как красиво она утонула в своих длинных, густых волосах. Он потянул локон и, вдохнув его, прикрыл глаза. Женщина. Почему же она скрывает свою красоту за этой никчемной щетиной грубости? Она ведь совсем не такая. Она, оказалось, еще девчонка... Ранимая, бедная девчонка...
Женя повернула голову и посмотрела ему в глаза. Не спит. Не спала.
Он снова лег рядом с ней и посмотрел ей в глаза.
- Как ты?
Женя вздохнула, повела глазами вверх-вниз и пожала плечами.
- Тебе следовало мне сказать. Тут нечего стыдиться.
- Я и не стыжусь.
- Теперь уже нечего.
В другой раз она бы стукнула его, разозлилась и выплюнула ругательство. Но теперь она тихонько засмеялась, отводя от него взор.
А он взглянул на нее. Ей двадцать один. Много ли таких, кто сохраняет свою невинность до такого возраста? Не из пафоса и религиозных убеждений, не из брачных традиций и прочего... А просто из нежелания. Зачем? Зачем, если не хочешь?
Как глупо было с его стороны думать, что она готова раздвинуть ноги по щелчку.
Ему захотелось удушить себя за эти мысли. Хорошо, что он одумался.
- Знаю, тебе не интересно. Моего младшего брата Мирона убили в драке. Конечно, малыш еще тем задирой был, но не настолько же, чтобы...