3. Восхитительные царства цветов считают свои династии коротко; те, что утром открываются гордо в красоте и силе, к вечеру плачут о печальном падении своих тронов, и о несчастьях, что ведут их к потерям, бедности, смерти и могиле. Всё на земле имеет конец, и посреди самых счастливых жизней, дыхание слабеет, они падают, погружаясь в землю.
4. Вся земля - могила и ничто не избежит её, ничто не превосходно настолько, чтобы не упасть и не исчезнуть. Реки, ручьи, фонтаны и воды текут, но никогда не возвращаются к своему радостному истоку; они спешат по обширному царству Тлалока, и чем шире они в берегах, тем быстрее создают они собственные погребальные урны. То, что было вчера, того нет сегодня; и пусть то, что есть сегодня не верит, что будет жить завтра.
5. Пещеры земные наполнены тлетворной пылью, бывшей однажды костями, плотью, телами великих людей, восседавших на тронах, решавших дела, возглавлявших советы, командовавших армиями, покорявших провинции, владевших сокровищами, разрушавших храмы, льстивших себе в своей гордости, величии, успехе, достоинствах и власти. Ушла их слава как тёмный дым, извергаемый огнями Попокатепетля, не оставив никаких памятников кроме грубой кожи, на которой о них написано.
6. Ха! Ха! Если бы я ввёл вас в тёмные недра этого храма и спросил вас, которые из этих костей принадлежали могущественному Ачальчиутланештину, первому вождю тольтеков; Некашекмитлю, благочестивому поклоннику богов; если бы я спросил, где бесподобная красота Шиуцаль, где миролюбивый Топильцин, последний монарх несчастной земли Толлана; если я спрошу, где священный пепел нашего праотца Шолотля; щедрого Нопаля, благородного Тлоцина; или даже всё ещё тёплые тлеющие угли моего славного и бессмертного, но всё же несчастливого и неудачливого отца Иштлильшочитля; если бы я продолжил спрашивать обо всех наших величественных предках, что бы вы ответили? То же, что отвечу я: я не знаю, я не знаю; ибо и первые и последние смешаны в общей глине. То что было их судьбой, станет нашей; и всех тех, кто последует за нами.
7. Непобеждённые принцы, воинственные вожди, будем искать, будем вздыхать о небесах, ибо там всё вечно и ничто не тленно. Тьма могилы только ложе, дающее силу славному солнцу, и мрак ночи только обнаруживает яркость звёзд. Ни у кого нет силы изменить эти небесные огни, ибо они служат отображением величия их Творца, и как наши глаза видят их сейчас, как их видели наши первые предки, так же будут их видеть наши последние потомки.
Видно, что философия этих песен главным образом по построению эпикурейская и carpe diem. Неизбежность смерти и изменчивость удачи, - наблюдения, которые отпечатываются в уме человека где угодно, и их основные элементы придают им оттенок меланхолии, ослабляющийся призывами максимально радоваться тому, что приносит настоящий момент удовольствия и чувственного наслаждения. Там и тут проблеск высшей философии освещает мрачные раздумья барда; его мысли обращаются к бесконечному Творцу этой вселенной, и он смутно предчувствует, что если сделать Его предметом своего размышления, возникает безграничное утешение даже в этой смертной жизни.
Оба этих ведущих мотива повторяются вновь и вновь в песнях, напечатаных в оригинале в настоящем томе, и это сходство является признаком аутентичности книги.