Я задал кардиналу ряд вопросов, у нас состоялась беседа.
«Я думаю о счастливом острове, чью совершенную красоту невозможно себе представить»,- сказал я.
«Я думаю о золотой горе, которая не существует»,- сказал он.
«На чем стоит мир?» - спросил я.
«На слоне»,- сказал он.
«На чем стоит слон?»
«На черепахе».
«На чем стоит черепаха?»
«На красной газонокосилке».
Я записал в блокноте: игрив.
«Существует ли ценность, обладающая ценностью?» - спросил я. «Если существует некая ценность, обладающая ценностью, она должна лежать вне сферы всего, что случается и происходит, потому что все, что случается и происходит, случайно,»- сказал он. Он не был серьезен. Я записал в блокноте: знает дело.
(О, я ошшал рассказы, как кардинал бродил по снегу, убеждая детей, что он Санта-Клаус, как он растратил кассу на несанкционированные выплаты небритым людям, приходившим к кухонной двери, как его эконом подчеркнуто сворачивал его красные носки попарно и черные носки попарно, красный с красным и черный с черным, кардинал же терпеливо разворачивал красный сверток, чтобы добыть красный носок, и черный сверток, чтобы добыть черный носок, а затем носил их в этом сочетании…)
Кардинал И. Нет, он не прост.
Беседа закончилась. Я стукнул кардинала по колену маленьким молоточком и посветил ему в глаза маленькой лампочкой. Я проверил желудочную кислотность кардинала с помощью универсальной индикаторной бумаги с цветовым спектром от красного до синего, соответствующим шкале от единицы до десяти. Величина РН оказалась равной единице, что свидетельствовало о высокой кислотности. Я измерил силу кардиналова эго при посредстве Миннесотского Мультифазного Мордомера и получил величину шесть на девять. Я спел кардиналу, выбрав песню «Стелла в звездном свете», он не выказал никакой реакции. Я подсчитал количество галлонов, требующееся, чтобы наполнить ванну кардинала на глубину в десять дюймов (свыше которой, по его собственным словам, он никогда не рискует заходить в воду). Я сводил кардинала в театр, на балет «Консерватория»
[15]. Кардинал аплодировал в пятидесяти семи местах. После спектакля, за кулисами, кардинал танцевал с Пленозовой, держа ее на расстоянии вытянутой руки, с большим энтузиазмом и малым изяществом. Полы его алой сутаны распахнулись, явив взорам высокие сапоги на пуговках, рабочие сцены разразились аплодисментами.
Я поинтересовался взглядами кардинала на Луну, он сказал, что они не отличаются от общепринятых, что и подытоживает все, известное мне о кардиналах. Вряд ли достаточно для построения кардиналогии как новой, равноправной науки, однако, может быть, достаточно, чтобы стать отправной точкой для исследований других исследователей. Мой доклад в синем переплете стоит здесь, рядом с трактатом синьора Салернского «La Geomancie et la Necromancie des Anciens».
Кардинал И, Можно измерять и измерять - и упустить самое существенное. Он мне нравился. Я все еще получаю от случая к случаю письма с благословениями.
И еще. Возможно, я был чрезмерно докучлив. Не ради себя. С рождением ребенка фокус твоих надежд… смещается, чуть-чуть.
Не кардинально, не одномоментно. Но ты его ощущаешь, это смещение. Ты ведешь себя, разговариваешь как мать крошечной Лоллобриджиды. Вновь упиваешься возможностями.
Я все еще ношу свой желтый цветок, он прекрасно сохранился.
«Как там маленький Гог?»
«Спит».
Видишь ли, о мой Гог, утеха души моей, я просто пытаюсь немного ввести тебя в обстановку. Я не хочу, чтобы ты был неприятно удивлен. Мне больно смотреть на испуганные лица. Считай меня чем-то вроде Системы раннего радиолокационного предупреждения. Вот мир, а вот познания знающих знатоков. Что я могу тебе рассказать? То, что кое-как составлено из обрывочных донесений путешественников.
Фрагменты, только эта форма вызывает у меня доверие.
Посмотри на мою стену, вот они, здесь. Это листик, приклеенный скотчем. Нет, нет, Гог, скотч это эта прозрачная блестящая штука, а листик это та, которая с прожилками и неправильной формы.
У каждой медали, Гог, много сторон, взгляни на эту фототипию. «Мистер У. Б. Йейтс представляет мистера Джорджа Мура царице эльфов». Весьма учтивый жест, я имею в виду Бирбома
[16]. А когда скульптор Аристид Май- оль занялся издательским делом, он изготавливал бумагу лично пережевывая волокна. Вот что значит увлеченность. А тут полароидный снимок, мы с твоей тетей Сильвией вместе собираем муравьиную ферму. Вот насколько близки были мы тогда. В одной муравьиной ферме друг о друге.
Видишь Луну? Она нас ненавидит.
А вот приехал синий с оранжевым бензовоз «Галф Ойл», привез нам керосин для печки. Водитель в зеленом комбинезоне, красное лицо, белокурая (если можно сейчас так выразиться), наголо выбритая голова, нижеследующий высокосодержательный вербальный обмен: