- А как это связано с игрой на тромбоне? - спрашивает Гектор.
- Когда я начинал,- говорит Чарльз,- я думал про какую-то такую связь.
- Как сказал Гете, теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо.
18
Весь город смотрел кино про индийскую деревню, осаждаемую тигром. И только Уэнделл Кори отважился встать на пути тигра. Затем Уэнделл Кори выронил винтовку - точнее сказать, тигр выбил винтовку у него из рук - и остался с одним ножом. Для полной радости левая рука Уэнделла Кори оказалась в пасти тигра, по самое плечо.
Рамона думает о городе.
- Я не могу не признать, что мы тут погрязли в крайне изысканном, таинственном дерьме. Дерьмо это пульсирует и колышется. Оно многомерно и имеет мажоранту. Чтобы описать его, потребуются сотни и сотни тысяч слов. Наше дерьмо лишь малая часть куда большего дерьма - национального государства, которое в свою очередь является порождением этого наивысшего, наидерьмовейше- го дерьма - человеческого сознания. Нельзя отрицать, что во всем этом проявляется и некая утонченность, к примеру, когда поет Мунбелли, или когда гаснут все лампы. Какое это было блаженство, когда во всем городе вырубилось электричество! Если бы только мы могли вернуться в этот утраченный рай! Ну, скажем, дружно забыли бы оплатить счета за электричество. Все мы, все девять миллионов, и одновременно. Затем мы взяли бы эти листочки с напоминанием, что, если мы не погасим задолженность в пятидневный срок, они погасят нам свет. Мы все встали бы со стульев с этими листочками в руках. Одна и та же мысль пробежала бы по извилинам девяти миллионов мозгов. Мы подмигнули бы друг другу, сквозь стены.
Электрическую компанию пробрала нервная дрожь - это мысль Рамоны вырвалась в парапсихологическое пространство.
Рамона переставляла имена.
Верцингеторикс
Мунбелли
Чарльз
Мунбелли
Чарльз
Верцингеторикс
Чарльз
Верцингеторикс
Мунбелли
- На меня упал их взгляд. Животворящей силой был, возможно, их взгляд, слитый воедино. Изо всех миллионов особей, ползающих по поверхности города, их блуждающий, жаждущий взгляд выбрал меня. Зрачок расширился, вбирая как можно больше меня. Они принялись вытанцовывать крошечные танцы намеков и страха. Взятые вместе, эти танцы составляют приглашение, ведущее - если принять его - на скользкую дорожку. Я приняла. А что было делать?
КЬЕРКЕГОР ОБИДЕЛ ШЛЕГЕЛЯ
О: Зачастую я использую попутчиц. Я в вагоне, европейском вагоне с перегородками между купе. На очередной остановке напротив меня садится молоденькая девушка. У нее светлые волосы, свитер с короткими рукавами и короткая юбка. Свитер в белую и голубую полоску, юбка темно-синяя. У девушки книга, «Французский язык для начинающих» или что-то в этом роде. Мы во Франции, но девушка не француженка. У нее в руках книга и карандаш. Она очень застенчива. Она раскрывает книгу и начинает притворяться, что с головой ушла в работу - ну, вы знаете, делает карандашные пометки и все такое. Тем временем я подчеркнуто смотрю в окно на пробегающий пейзаж. Я стараюсь не смотреть на ее ноги. Юбка немного задралась и, вы понимаете, видна значительная часть ног. Еще я стараюсь не смотреть на ее груди. Они не стянуты лифчиком, только прикрыты полосатым свитером. Слева к свитеру приколот маленький золотой значок. На значке изображены какие-то буквы. Я не могу их разобрать. Девушка ерзает на сидении, устраиваясь поудобнее. Она держится очень скованно. Все ее движения слегка утрированы. Книга лежит у нее на коленях. Ее ноги довольно широко раздвинуты, они покрыты густым загаром цвета…
В: Весьма обычная фантазия.
О: Все мои фантазии крайне заурядны.
В: Это доставляет вам удовольствие?
О: Слабое.. Довольно убогое…
В: Как часто это случается?
О: Бог его знает. Время от времени. Иногда.
В: Вы не идете мне навстречу.
О: Мне не интересно.
В: Я подумываю, не написать ли мне статью.
О: Я не хочу фотографироваться.
В: Солипсизм плюс высокомерие.
О: Возможно.
В: Вы аполитичны?
О: Я весьма ангажирован политически, только это не приносит никому никакой пользы.
В: Вы не участвуете?
О: Я участвую. Я требую, я подписываю напечатанные в газетах обращения, я голосую. Я делаю небольшие взносы в избирательные фонды выбранных мною кандидатов и обращаю свою иронию на остальных. Я участвую в маршах, что совершенно смехотворно. Последний марш собрал восемьдесят семь тысяч участников, по самым осторожным оценкам, и все же находиться среди этих людей, маршировать вместе с ними… Я хотел идти вместе с Локомобилыциками, встать под их знамя, но двое полицейских мне не позволили, они сказали, что в этом месте нельзя присоединяться, я должен вернуться к исходной точке марша. Тогда я вернулся к исходной точке и пошел вместе с Раздавателями Пищи за Мир и Свободу.