А теперь предположим, что я вдруг заинтересовался этой магической силой. Предположим меня заинтересовало, как же все-таки действует моя ирония, как она функционирует. Я беру со стола Кьеркегоровское «Понятие иронии» (лыжный инструктор серьезно занимался Кьер- кегором) и тут же натыкаюсь на трудности. Ситуация буквально ощетинилась трудностями. Для начала Кьер- кегор выделяет важнейшее, по его мнению, свойство иронии: она дарует иронизирующему субъективную свободу. Субъект иронии, говорящий, свободен в негативном смысле. Если сказанное иронизирующим отлично от подразумеваемого им или даже прямо противоположно этому подразумеваемому, он оказывается свободным как в отношениях с окружающими, так и в отношениях с самим собой. Он не связан сказанным. Ирония лишает свой объект реальности - чтобы субъект мог чувствовать себя свободным.
Когда иронизирующий говорит об объекте не то, что он считает на самом деле, ирония лишает объект реальности. Кьеркегор проводит различие между феноменом (словом) и сущностью (мыслью или значением). Для истинности высказывания необходимо совпадение сущности и феномена. Однако в случае иронии, кавычки, феномен совпадает не с сущностью, но с отрицанием сущности, кавычки закрыть, стр. 264. То, что я сказал, лишает объект его реальности. Созерцаемый в ироническом свете объект дрожит, разлетается вдребезги, исчезает. Кьеркегор видит разрушительность иронии, его очень тревожит, что ей нечем заместить разрушенное. Новая действительность - то, что сказал иронизирующий об объекте - своеобразна в том, что она является скорее комментарием к прошлой действительности, чем новой действительностью. Конечно же, мое описание Кьерке- горовского описания иронии является грубым упрощением. Теперь представим себе иронию, направленную не против конкретного объекта, но против бытия, как такового. Ирония, обращенная на бытие в целом, порождает, согласно Кьеркегору, отчуждение и поэзию. Иронист, раз за разом добивающийся успеха в устранении объектов своей иронии, пьянеет от свободы. Он становится, говоря словами Кьеркегора, все легче и легче. Ирония превращается в беспредельное, абсолютное отрицание. Кавычки, ирония не обращается более против того или иного конкретного феномена, против конкретной вещи, кавычки закрыть. Кавычки, бытие как целое становится чуждым субъекту иронии, кавычки закрыть, стр. 276. Согласно Кьеркегору, действительностью иронии является поэзия.
Чтобы прояснить это положение, посмотрим как Кьеркегор обходится со Шлегелем.
Шлегель написал книгу, роман «Люсинда». Кьеркегор весьма суров как к Шлегелю, так и к его «Люсин- де». Кьеркегор характеризует этот роман Шлегеля как, кавычки, поэтичный, кавычки закрыть, стр. 308. Эта характеристика подразумевает, что Шлегель построил действительность, которая и выше исторической действительности, и замещает ее. Отрицая историческую действительность, поэзия, кавычки, приоткрывает высшую действительность, возвышает и преображает несовершенное до совершенного, смягчая тем самым то глубинное страдание, которое скрывает и замутняет все вещи, кавычки закрыть, стр. 312. Великолепно. После всего вышеизложенного может показаться, что Шлегель одержал полную победу, да Кьеркегор и прямо говорит, что поэзия есть победа над миром. Однако из этого отнюдь не следует, что Шлегель, создатель «Люсинды», может праздновать победу. Ибо, как утверждает Кьеркегор, мы нуждаемся не в победе над миром, но в примирении с ним. Вскоре выясняется, что, хотя поэзия и является в некотором смысле примирением, дистанция между новой действительностью, высшей и более совершенной, чем действительность историческая, и исторической действительностью, низшей и менее совершенной, чем действительность новая, порождает не примирение, но враждебность. Кавычки, так что она зачастую становится никаким не примирением, но скорее враждебностью, кавычки закрыть, та же страница. То, что началось, как победа, завершается враждебностью. Нашей истинной задачей является примирение с действительностью, а истинным примирением, говорит нам Кьеркегор, является религия и только она. Не вдаваясь в обсуждение вопроса, является религия истинным примирением или нет(сильное предубеждение против религии не позволяет мне дискутировать на эту тему с подобающей рассудительностью), позвольте мне заметить, что по моему мнению Кьеркегор напрасно обидел Шлегеля. Мне трудно убедить себя, что Кьеркегор верно определяет отношение романа Шлегеля к действительности, у меня есть к тому причины (я считаю, к примеру, что Кьеркегор намертво вцепился в дидактический аспект романа - глядя с этой стороны, мы видим текст, говорящий нам, как должно жить - и полностью игнорирует прочие его аспекты, в том числе и существование текста, как такового), однако мои побуждения не суть интересны. Не в пример интереснее мое заявление, что Кьеркегор напрасно обидел Шлегеля. И что все это жуткая несправедливость.