Важное значение для хода всей кампании имели события, развернувшиеся далеко от театра военных действий в Европе. 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар английский флот под командованием Нельсона в ожесточенном морском сражении уничтожил объединенный франко-испанский флот. Нельсон погиб в этой битве, но одержанная им победа имела огромное значение для всей последующей, растянувшейся на многие годы войны. В морской пучине под Трафальгаром были не просто похоронены французские корабли, была уничтожена французская идея вторжения в Англию. Отныне и на ближайшие годы Англия стала неуязвима для Франции; пролив, отделявший Британские острова от континента, стал непреодолим.
Сражение было расценено как крупнейшее событие военной кампании; победа Нельсона заслонила поражение Макка, Трафальгар затмил Ульм. По мнению европейских газет тех дней, после Трафальгара военное счастье перешло к союзникам.
Наполеон отчетливо понимал, что поражение французского флота уронило в глазах всего мира императорское знамя с орлами. Все достигнутые преимущества — Ульм, вступление в Вену — были уничтожены в один день. Ему снова нужна была победа, не обыкновенная, не рядовая, а оглушительная победа, которая заставила бы признать его военную мощь, его превосходство над силами неприятеля. Его замысел заключался в том, чтобы заманить в западню русско-австрийскую армию и навязать ей генеральное сражение до того, как подойдут дополнительные силы австрийцев и русских. Кутузов своим тонким чутьем разгадал замысел Наполеона.
Русский генерал предложил царю продолжить отход к Карпатам для соединения с Беннингсеном и Эссеном. Кроме того, это привело бы к еще большему растягиванию французских коммуникаций, к еще большему обессиливанию Наполеона, тем более, что он не имел возможности в ближайшее время получить подкрепление. Однако Кутузов уже ничего не решал в главной квартире, присутствие Александра I лишало генерала реальной власти главнокомандующего. В это время в императорской штаб-квартире преобладали придворные генералы, толкавшие царя на «решительные действия». Они сравнивали Александра с Петром I и прочили ему триумф победителя. Генерал-квартирмейстер австрийской армии Вейротер также был сторонником «решительных действий», хотя отличался полным непониманием стратегии и тактики французской армии.
Вынужденный разбросать свои войска с целью обеспечения тыла и оккупации захваченных территорий, Наполеон к 20 ноября остановился в районе крепости Брюнн в 70 милях от Вены. У него было только 53 000 человек. Ближайшие силы, корпуса Даву и Бернадота, находились в 2—3 переходах от Брюнна; после соединения с ними Наполеон мог иметь 75 000 солдат. Отдав приказ Даву и Бернадоту идти к нему, французский полководец повел дипломатическую игру, всеми силами демонстрируя нерешительность перед лицом союзников.
Обстановка для него и вправду начала складываться неблагоприятно. Армия французов, утомленная тяжелыми переходами, находилась далеко от Франции, во враждебной стране. К тому же Наполеон знал, что к нему в ставку едет граф Гаугвиц с ультиматумом от Пруссии, требования которой были заранее неприемлемы для императора. Пруссия могла в любой момент вступить в войну и выдвинуть у Наполеона в тылу 180-тысячную армию. Поэтому для него было крайне важно, чтобы союзники не начали вновь отступать и не затянули бы войну. Он желал сражения и делал все, чтобы оно состоялось, но свои намерения мастерски маскировал.
Заняв оборонительное положение к востоку от Брюнна, Наполеон послал к находившимся в Ольмюце русскому и австрийскому монархам своего представителя с предложением начать мирные переговоры. Александр отказался от прямых переговоров, но направил в штаб Наполеона своего генерал-адъютанта князя П.П. Долгорукова. Наполеон принял князя и беседовал с ним намеренно осмотрительно, скромно, миролюбиво. Превосходный актер, он играл роль человека, озабоченного возрастающими трудностями и ищущего путь к миру. Он был сдержан с князем и делал вид, что не замечает его развязности. Позже Наполеон отмечал: «Этот молодой хвастунишка разговаривал со мной как с русским боярином, ссылаемым в Сибирь». Наполеон снес этот высокомерный тон и эту заносчивость.
Разговор закончился ничем, но Долгоруков, вернувшись в ставку, доложил царю, что больше всего Наполеон боится сражения, он ищет мира и не рассчитывает на свои войска. Раз Наполеон боится — надо его атаковать. Александр, усмотрев в мирных предложениях французского императора признак его слабости, и под влиянием окружавших его советников стал настаивать на немедленном наступлении.
Вопреки желанию Кутузова, который был фактически отстранен от руководства войсками, на военном совете был принят уже заранее одобренный Александром и Францем план действий, составленный Вейротером. Последний исходил из нелепого предположения, что Наполеон будет пассивен, займет оборону, предоставит полную инициативу союзникам и, таким образом, беспрепятственно даст себя разбить. В который раз знатоки кордонной стратегии собирались наступать на те же самые грабли. План Вейротера состоял в том, чтобы фланговым маршем отрезать Наполеона от Вены, где по предположению союзного штаба проходила главная коммуникация французов, разбить его у Брюнна и отбросить к Богемским горам.
Всем единомышленникам Александра в главной квартире казалось, что дела идут блестяще. Один из свидетелей событий писал: «Слабая рекогносцировка, произведенная Мюратом и прекращенная после первых выстрелов, усиление авангардов и построение укреплений по дорогам, ведущим к Брюнну, наконец, предложение Наполеона вступить в личные переговоры с императором Александром, для чего он, противу своего обыкновения, сам выезжал на аванпост, навстречу русскому парламентеру, — все это уверяло союзников, что горделивый покоритель Ульма и Вены находится на краю гибели, что занимает их только пустою демонстрацией для прикрытия своего отступления и что им надлежало скорее воспользоваться его отчаянным положением для нанесения ему решительного удара».
Конкретная суть принятой союзниками диспозиции заключалась в том, чтобы усиленным левым крылом из трех колонн прорвать правое крыло французов между деревнями Тельниц и Сокольниц, с последующим поворотом на север; четвертая колонна должна была наступать через Праценские высоты на Кобельниц; пятая колонна имела задачу сковать противника и обеспечить обходной маневр главных сил. Русская гвардия под командованием великого князя Константина Павловича составляла резерв. В этой диспозиции все было педантично учтено и перечислено: движение левого крыла, движение правого крыла, выступление колонн — первой, второй, третьей — с точным обозначением географических пунктов, какие им надлежало занимать. Все было предусмотрено, все предвидено, кроме одного — возможных действий неприятеля.
27 ноября союзная армия оставила Ольшанскую позицию и пятью колоннами двинулась по дороге на Брюнн. В это время французские войска занимали позицию на Праценских высотах, господствовавших над долиной к западу от деревни Аустерлиц. К 28 ноября союзники прошли 30 километров и достигли Вишау. Здесь авангард Багратиона атаковал бригаду Трольяра и выбил ее из города. 29-го числа войска сошли с большой Ольмюцкой дороги и, увязая в осенней грязи, двинулись в обход Брюнпа через Аустерлиц. За три дня — до 1 декабря — они прошли 26 километров, разбредаясь на остановках в поисках пищи и топлива. Желая еще больше убедить противника в своих колебаниях, Наполеон отдал приказ маршалу Сульту с деланной поспешностью оставить Праценские высоты. 1 декабря союзная армия, совершив за четыре дня 60-километровый марш, заняла позиции на линии Праценские высоты — Коваловиц. Французский император, наблюдая это передвижение, зааплодировал и воскликнул: «Они попались в ловушку! Они обречены! Завтра к концу дня эта армия будет уничтожена!»