– Прости, – сказала Париса, стараясь сохранить хрупкое равновесие: отстраниться физически, вместе с тем дав понять, что испытывает влечение. Это был своеобразный танец, а те, кто считал иначе, просто не занимались хореографией достаточно долго и самозабвенно. – Боюсь, я потратила больше энергии, чем собиралась, – пробормотала она, – вот и не совладала с собой.
Магия была энергией, которую никто попусту не расходовал, Париса понимала, что Далтон сложит два и два.
– Мисс Камали. – Эти первые после поцелуя слова навсегда сохранят для него ее вкус, и ему захочется повторять их снова и снова. – Похоже, вы не понимаете…
– О, уверена, так и есть, но, кажется, это непонимание мне нравится.
Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, и он медленно отстранился.
– Лучше, – сказал Далтон, – приберегите силы для того, чтобы убедить в своей ценности остальных. Я не могу напрямую повлиять на то, выберут ли вас для посвящения или нет.
– Я очень хороша в том, что делаю, а мнение остальных меня не занимает.
– А должно бы.
– У меня нет привычки делать то, что я должна.
– Заметно.
На этот раз Париса уловила в его взгляде то, чего и ждала.
Дверка открылась.
– Если бы я верил в то, что вы способны быть искренней, то посоветовал бы развернуться и бежать, – сказал он. – К несчастью, мне кажется, у вас достойный арсенал оружия для победы в этой игре.
– Так это все же игра. – С этим уже можно работать.
– Да, игра, – подтвердил Далтон. – Но, боюсь, вы просчитались. Я фигура бесполезная.
Как правило, Париса не просчитывалась, но Далтон пускай заблуждается, так уж и быть.
– Тогда я, возможно, просто позабавлюсь с тобой, – сказала она и первой сделала шаг на выход, поскольку не любила, когда ее покидают. – Транспортные порталы в той стороне? – спросила она, нарочно указывая неверное направление.
Момента легкого замешательства хватило Парисе, чтобы уловить в его голове проблеск чего-то, сильно подавленного.
– Вон там, – сказал Далтон. – Сразу за углом.
То, что томилось в его разуме, законченной мыслью не было. Оно больше напоминало поток плотских импульсов. Вожделения, например. Поцелуй распалил Далтона, однако было и еще кое-что, не вязавшееся с остальным. Обычно Париса без труда читала даже тех, кто владел сильным навыком телепатической защиты, но мысли Далтона замутняло нечто непознаваемое.
Похоть проявлялась как цвет, а вот страх – как ощущения: неловкость и холодный пот, но куда чаще – своеобразная сенсорная путаница, когда видишь солнце, а чувствуешь запах дыма или вкус желчи; касаясь шелка, слышишь звуки, возникающие из кромешной тьмы… Это было примерно то же, только страннее.
Далтон Эллери определенно чего-то боялся. Жаль, но не Парисы.
– Спасибо, – сказала она довольно искренне и покинула коридор, обнаружив, что в мраморном вестибюле у лифтов стоит еще один человек – неприветливый британец, чьими шрамами она втайне так восхищалась.
Он, подумала Париса, интересный. Было в нем то, что будто свилось кольцами, вскинулось, готовое ужалить. Но самое лучшее в змеях то, как слабо они реагируют, пока не заслонишь от них солнце.
К тому же (зовите это беспощадной вестернизацией) ей нравились британские акценты.
– Тристан, ведь так? – спросила Париса и подождала, пока он вынырнет из туманной трясины мыслей. – В Лондон направляешься?
– Да. – Он слушал вполуха, продолжая думать, хотя его мысли почти не читались. Они вроде и строились по прямой, словно карта Манхэттена, но при этом уходили в такие дали, что Парисе не хватило бы сил за ними последовать. – А ты?
– Тоже в Лондон, – сказала она, и он удивленно моргнул, обратив наконец на нее должное внимание.
Сейчас он вспоминал, что ее выпестовала Эколь Мажик де Пари и что родилась она в Тегеране. Эти основные сведения сообщил Атлас.
Хорошо. Значит, он слушал внимательно.
– А я думал…
– Ты все иллюзии насквозь видишь? – спросила Париса. – Или только плохие?
Мгновение Тристан колебался, а потом улыбнулся. Рот у него был злой или по крайней мере привыкший к гневным гримасам.
– Ты одна из этих, – сказал он.
– Если ты не занят, предлагаю выпить.
Он моментально исполнился подозрительности.
– С какой стати?
– Ну, мне смысла возвращаться в Париж нет. К тому же хочу найти развлечение на остаток вечера.
– И ты подумала, что я стану тебя развлекать?
Она позволила себе бегло скользнуть взглядом по его телу.