Черт. Надо пресечь эти мысли на корню. Не об этом следует думать. Когда мы добираемся до Джесси, Матильда осматривается, ее широко распахнутые глаза все впитывают. Эти апартаменты довольно впечатляющие, и мне нравится наблюдать, когда она испытывает для себя что-то новое. Иногда она бывает совершенно открытой и полной любопытства.
По мне, так идеальная аудитория в лице одного человека.
Кажется, я могу слегка пристраститься поражать ее своими трюками.
— Здесь восхитительно, — говорит она, пока я рассматриваю ее профиль. — Как она может ее себе позволить, работая в казино?
Я сильнее нажимаю рукой ей на поясницу и отвечаю:
— Джесси поигрывает в покер. У нее получается еще лучше, чем у меня. Выигрыши помогли ей купить это место. Было время, когда у Джесси не было дома. Ее семья отвергла ее, поэтому владеть чем-то своим для нее очень важно.
— Ох, — отвечает она, выпуская воздух, на ее лице читается сочувствие. — И у тебя когда-то не было дома. Для тебя это тоже так важно?
Боже, я не выдержу, если она будет так смотреть на меня, ей даже невдомек, что лезет мне прямо в душу. О чем это я? Она уже там слишком глубоко находится.
Я сглатываю, поглядывая на нее.
— Важнее, чем все остальное. Но дом для меня это не крыша и четыре стены — это люди. Моя настоящая семья мертва, поэтому мне нужно создать свою собственную.
Я говорю, что дом это люди, но на самом деле это лишь один человек. Она. Каждое мгновенье, что я провожу с ней, кажется, что я наконец там, где должен быть, и видимо поэтому ее сегодняшний ухажер превратил меня в зеленоглазого монстра. Я продолжаю смотреть на нее, вдыхать тонкий аромат ее духов, и тогда перед нами появляется Джесси. На ее лице большая глупая праздничная улыбка, а значок «94» говорит о том, что она уже выпила рюмку или семь.
Я притягиваю ее в объятия и вручаю подарок.
— С днем рождения, Джесс.
— Ага, — говорит Матильда. — Счастливого дня рождения. Даже не знала, что ты настолько старая.
— В наши дни хирурги творят чудеса, — отвечает Джесси, и продолжает, похлопывая меня по плечу. — Рада, что вы снова разговариваете.
После чего отходит.
Куда ж без этого, может, она и лучшая моя подруга, но любит подливать масло в огонь. Она прекрасно знала, что делала, сказав это.
— Ты рассказал ей, что произошло? — Матильда поворачивается ко мне и спрашивает, похоже, слегка раздраженная сим фактом.
Я вздергиваю бровь, про себя подумывая отомстить Джесси каким-нибудь хитроумным и неожиданным способом. Стоило принести ей праздничный торт в виде члена, который видел в магазине. Как ни странно, они продают их для девичников. Бог с ней...
— А ты как будто не говорила Мишель, — возражаю я.
Матильда складывает руки и выпячивает бедро, подчеркивая свои изгибы, и отвечает равнодушно: «Ладно», — затем гордо уходит. И да, я наблюдаю за ее сексуальной виляющей попкой до самого балкона, где она присоединяется к Мишель и чмошному повару.
Я правда не в силах наблюдать, как она с ним общается, поэтому направляюсь к холодильнику и вытаскиваю пиво. Болтаю с парой человек. Одна цыпочка хочет, чтобы показал ей фокус с картами, так что я вытаскиваю колоду и тасую, весь такой обаятельный и ослепительный, карты разлетаются повсюду как тихая симфония на бумаге. Я едва сосредоточен на трюке, потому что в голове у меня лишь образы Оуэна, прикасающегося к моей девочке.
Я проделывал его так много раз, что это уже привычка. Мне даже не приходится думать о нем. Большинство фокусов требующих ловкости рук лишь дело практики. Если повторять что-то тысячи раз, станешь в этом настолько быстр, что никто и не увидит, как ты снимаешь часы с их запястий или вытаскиваешь кошельки с внутреннего кармана пиджака, когда стоишь прямо перед ними. Тут главное две вещи: сноровка и отвлечение внимания. Добавьте чуточку скорости, всплеска уверенности и вы летите.
Возьмите для примера дни, когда я занимался карманным воровством. Если красть, то лучше это делать в паре. Я тусовался с тем еще типчиком из Чарльстоуна, его звали Дон. Ему было не больше семнадцати, но по взгляду в его глазах можно было предположить, что он будущий хладнокровный убийца. Мы с Доном отлично запомнили свою рутину. Нашей целью становились самые оживленные торговые и туристические районы, потому что они кишели легкой добычей, а мы были голодные, отчаянные дети. Мы могли наметить какого-нибудь броского болвана, махающего своим телефоном так, словно у него было денег больше чем здравого смысла. Дон был по части отвлечения: он натыкался на человека и рассыпался в извинениях, тогда как я был по части сноровки: прогуливался мимо и облегчал его карманы. И быстро сваливали.