Каз появился позже, чем все надеялись, и стоило ему войти в темную прихожую, как его окружили люди, желающие поздравить с победой над Хейлсом и спросить, нет ли известий о Черных Пиках.
– Ходят слухи, что Хейлс собирает банду, чтобы напасть на нас, – сказала Аника.
– Ну и пускай! – рявкнул Дирикс. – На рукоятке моего топора высечено его имя!
– Некоторое время Хейлс не будет ничего предпринимать, – ответил Каз, шагая по коридору. – У него не хватает людей, чтобы выступить против нас на улицах, а его казна сильно опустела – они не смогут нанять новеньких. Разве вы не должны быть в «Клубе Воронов»?
Поднятой брови оказалось достаточно, и Аника поспешила прочь, а за ней по пятам убежал и Дирикс. Другие подходили, чтобы выразить свое восхищение и погрозить Черным Пикам. Никто не осмеливался на большее, чем просто похлопать Каза по спине – за лишнюю вольность можно было поплатиться рукой.
Инеж знала, что Каз непременно зайдет поговорить с Пером Хаскелем, поэтому, вместо того чтобы спуститься на первый этаж, она пошла дальше по коридору. Там был чулан, забитый всякой всячиной: старые стулья со сломанными спинками, заляпанные краской покрывала. Инеж убрала ведро с моющими средствами, которое сама же туда поставила, так как знала, что никто в Клепке не станет к нему прикасаться. Решетка под ним открывала прекрасный вид на кабинет Хаскеля. Девушка чувствовала себя немного виноватой за то, что собирается подслушать их разговор, но ведь Каз сам превратил ее в шпионку. Нельзя тренировать сокола и ждать, что он не станет охотиться.
Через решетку до нее донесся стук в дверь, а затем и приветствие Каза.
– Вернулся живым? – спросил старик. Она видела, как тот сидел в своем любимом кресле, вертя в руках модель корабля, которую он сооружал уже почти год. Как всегда, кружка с пинтой пива стояла у него под боком.
– Больше проблем с Пятой гаванью не будет.
Хаскель хмыкнул и снова занялся кораблем.
– Закрой дверь.
Инеж услыхала, как закрылась дверь, приглушив шум из коридора. В поле зрения появилась макушка Каза. Его темные волосы были влажными. Должно быть, на улице шел дождь.
– Тебе нужно было попросить у меня разрешения на то, чтобы разобраться с Боллигером, – заметил Хаскель.
– Если бы я рассказал тебе, могли пойти слухи…
– Думаешь, я бы позволил этому случиться?
Каз пожал плечами.
– Это место ничем не отличается от любого другого в Кеттердаме. Здесь тоже протекает.
Инеж могла поклясться, что в этот момент он посмотрел прямо в вентиляционное отверстие.
– Мне это не нравится, мальчик. Большой Боллигер был моим солдатом, а не твоим.
– Конечно, – ответил Каз, но оба знали, что это ложь. Отбросы Хаскеля были старой гвардией аферистов и жуликов из прошлого. Боллигер был членом команды Каза – свежей кровью, юной и бесстрашной. Может, даже слишком бесстрашной.
– Ты смышленый, Бреккер, но тебе нужно научиться терпению.
– Да, сэр.
Старик громко рассмеялся.
– Да, сэр! Нет, сэр! – передразнил он Каза. – Когда ты становишься вежливым, значит, ты что-то задумал. Вот только что?
– Есть работа, – сказал Каз. – Возможно, мне придется надолго уехать.
– Большие деньги?
– Очень.
– Большой риск?
– И это тоже. Но ты получишь свои двадцать процентов.
– Ты не должен строить больших планов без моего разрешения, ясно? – Каз, должно быть, кивнул, поскольку Пер Хаскель откинулся на спинку кресла и сделал глоток пива. – Мы сильно разбогатеем?
– Будем как святые в золотых коронах.
Старик фыркнул.
– Чем бы дитя ни тешилось. Лишь бы мне не пришлось жить, как одному из них.
– Я поговорю с Пимом. Он может подменить меня, пока я буду отсутствовать.
Инеж нахмурилась. Куда это Каз собрался? Он не упоминал о новой работе. «И почему Пим?» От этой мысли ей стало немного стыдно. Она так и представляла, что сказал бы отец: «Ты желаешь стать королевой воров, Инеж?» Одно дело, хорошо выполнять свою работу. Другое – жаждать успеха. Она не хотела вечно оставаться с Отбросами. Инеж планировала выплатить свой долг и освободиться от Кеттердама навеки. Так почему ей не все равно, что Каз выбрал Пима руководить бандой на время своего отсутствия? «Потому что я умнее Пима. Потому что Каз мне больше доверяет». Но, возможно, он не верил, что банда будет слушать такую, как она, которая покинула бордель всего два года назад и еще не достигла семнадцати лет. Хотя Инеж и носила одежду с длинными рукавами, а ножны ее оружия почти полностью скрывали шрам на внутренней части левого предплечья, где когда-то была татуировка «Зверинца», все равно все знали об этом.